– Иветта просто помогла мне одеться, – сказала Лив с гордо поднятой головой, но руки ее пытались одернуть платье. Это не получалось.
– У тебя в гардеробе есть одежда гораздо красивее, – напомнил Жан-Клод.
– Но нет платьев, – возразила Иветта. – А на официальных приемах женщина должна быть в платье. – Она сладко улыбнулась.
Я даже пожалела, что надела платье.
– Я знаю, что ты сделала с Сильвией, Лив. И жалею, что не пробила тебе голову вместо коленок. И знаешь что, Лив? Проведешь с советом еще несколько лет – может, и ты об этом пожалеешь.
– Я ни о чем не жалею, – ответила она. Но что-то напряглось у нее вокруг глаз, и в самих этих прекрасных глазах что-то мелькнуло. Она чего-то здорово боялась. Я даже хотела бы узнать, что они с ней сделали, но достаточно было видеть, как она напугана.
– Рада, что ты довольна жизнью, Лив.
В зал вышел Ашер. Волосы у него были заплетены в тугую косу цвета почти металлической нити, неземного цвета, даже если бы Ашер был человеком. Очень трудно было не смотреть, не пялиться на его обнаженные шрамы на лице.
Голый торс Ашера был чудом контраста. Как и его лицо, он представлял собой ангельскую красоту и кошмар хаоса. Черные кожаные штаны Ашера доходили до середины икр, дальше шли сапоги. Мелькающую на правом бедре кожу покрывали шрамы. Кажется, они кончались у середины бедра. Я не стала выяснять, сделали его палачи евнухом или нет? Об этом, как и об автомобильной катастрофе, и хочешь знать, и не хочешь.
– Жан-Клод, Анита, я так рад, что вы с нами.
Он с насмешкой произнес эти вежливые слова, и в их шипящей теплоте слышалась угроза.
– Твое присутствие, как всегда, приятно мне, – ответил Жан-Клод. Слова были совершенно нейтральными – то ли комплимент, то ли оскорбление, на усмотрение слушателя.
Ашер подплыл к нам, губы у него изогнулись в улыбке. И снова действовали обе стороны его рта. Мышцы под шрамами продолжали работать.
Ашер встал прямо передо мной. Излишняя близость была мне малоприятна, но я не отступила и не возразила. Я только ответила ему улыбкой на улыбку. Ни у него, ни у меня глаза не улыбались.
– Тебе нравится мой наряд, Анита?
– Чуть слишком вызывающе, тебе не кажется?
Он провел пальцем по кружевам у меня на талии. Палец скользнул в отверстие кружев, коснувшись моей кожи. Я не могла сдержать легкий вскрик.
– Можешь трогать меня, где захочешь, – сказал он.
Я отодвинула его руку:
– К сожалению, не могу ответить аналогичным предложением.
– Я думаю, что можешь, – заговорил Странник.
– Нет, – ответила я. – Не могу.
– Жан-Клод очень ясно сформулировал ваши требования, – сказал Странник. – Ашер голоден, ему нужна еда. Пить твою кровь, Анита, вполне по вашим правилам. Он бы предпочел всадить в тебя нечто другое, но ему придется удовольствоваться клыками.
– Это вряд ли.
– Ма petite, – тихо сказал Жан-Клод.
Мне не понравилось, как он произнес мое имя. Я обернулась – одного взгляда хватило.
– Ты что, шутишь?
Он подошел ближе и отвел меня чуть в сторону.
– В твоих указаниях не было ничего, что препятствовало бы делиться кровью.
Я уставилась на него:
– Ты действительно хочешь, чтобы он пил мою кровь?
– Дело не в «хочешь», mа petite. Но если они не могут нас пытать и насиловать, мы ограничиваем их шансы.
– Если хочешь, можешь отдать мне одного из моих леопардов, – сказал Падма. – Лучше всего Вивиан. За эту милашку я гарантирую вам целость и сохранность.
В зал вошел Фернандо, будто подслушивал нас. Он был избит, но ходить мог. А жаль. Одет он был в жилет с драгоценностями и что-то вроде шальвар. Арабские ночи вместо дворца магараджи.
– Фернандо тебе сказал, что он ее изнасиловал?
– Я знаю, что сделал мой сын.
– И это не испортило для тебя Вивиан? – спросила я.
Падма посмотрел на меня пристально:
– Женщина, как я поступлю с ней, когда она снова станет моей, – не твоя забота.
– Не выйдет.
– Тогда у тебя нет выбора. Ты должна кого-то из нас накормить. Если среди нас есть кто-либо, более тебе приятный или менее... омерзительный, мы это можем организовать. Может быть, я сам мог бы. Среди нас только Иветта находит Ашера привлекательным, но она всегда придерживалась экстравагантных вкусов.
