Яблоко от яблони недалеко падает, решил К'арлайнд.
Песнь окончилась. Ритуал был завершен. К'арлайнд помахал Роваан, подзывая ее. Она взглянула на Лелиану, которая пожала плечами, и направилась к нему, ее ботинки с хрустом проваливались в доходящий до щиколоток снег.
К'арлайнд при ее приближении склонил голову.
— Леди, — сказал он, — могу я задать вопрос?
— Зови меня Роваан. Для Эйлистри мы все равны.
«Вряд ли», — подумал К'арлайнд.
— Что за вопрос?
К'арлайнд набрал в грудь побольше воздуха. Еще мальчишкой он однажды задал этот вопрос одной из жриц Ллос и получил в ответ хорошую порку, но ему было ужасно любопытно узнать, что ожидает его в загробной жизни теперь, когда он признал Эйлистри главным божеством.
— Каково это — быть мертвой?
Роваан некоторое время молчала.
— Ты хочешь знать, что ожидает тебя во владениях Эйлистри.
— Ты что-нибудь помнишь об этом? — кивнув, спросил он.
— Немногое, — улыбнувшись, ответила Роваан. — Я поняла, что умерла, когда увидела, что стою одна в каком-то скучном, унылом месте: в Долине Фуги. Вокруг меня были и другие — другие души, — но я не могла ни видеть, ни коснуться их, просто чувствовала. Потом я услышала голос. — Она сморгнула, глаза ее заблестели от слез. — Невыразимо прекрасный голос. Это была Эйлистри, поющая мне. Зовущая меня. Сумрак раздался, и в эту брешь ударил луч лунного света. Я двинулась к нему, но, когда была уже готова дотронуться до лунного луча и вознестись к богине, он исчез. Я очнулась в лесу, живая. Чеззара воскресила меня из мертвых, прежде чем я успела попасть во владения Эйлистри. — Она пожала плечами и застенчиво улыбнулась ему. — Так что я правда не могу тебе сказать, что это такое — танцевать с богиней.
— Поток лунного света, — повторил К'арлайнд. — Он и в самом деле был?
— Конечно. Когда Эйлистри пела. Это врата в ее владения.
— Наверное, еще и поэтому ты не пошла туда.
— Не очень понимаю, что ты хочешь сказать.
— На тебя могли напасть и поглотить твою душу.
— Кто? — нахмурилась Роваан.
К'арлайнд заколебался:
— А разве там не бывает обычно… каких-нибудь существ, с которыми твоя душа должна сразиться, или других испытаний, которые нужно выдержать, прежде чем предстать перед богиней?
— С чего ты это взял?
— Владения Ллос кишат монстрами, пожирающими души, — пояснил К'арлайнд. — Если твоя душа сумеет избежать их, есть еще Ущелье Похитителя Душ, через которое надо пройти. Как учат жрицы, это все равно что с тебя заживо сдирают шкуру. Лишь самые сильные и упорные преодолевают это ущелье, чтобы в конце концов оказаться рядом с Ллос. Остальные исчезают. — Он передернулся. — Я ожидал, что Эйлистри как минимум воздвигает стену из мечей или что-нибудь еще, чтобы отделить истинно верующих от всех прочих, отобрать тех, кто действительно достоин.
— Эйлистри не испытывает своих слуг, — улыбнулась Роваан. — Мы сами испытываем себя. Именно этим мы занимаемся здесь, на Ториле, до самой смерти.
— А как насчет тех, кто поменял веру? — спросил К'арлайнд. — Что, если они, прежде чем возродиться, творили такое, что придется Эйлистри не по нраву?
Роваан несколько мгновений внимательно смотрела на него. Потом она кивнула:
— О, я поняла. Ты опасаешься, что Эйлистри не примет тебя.
— На самом деле я думал о Халисстре, — солгал он.
Роваан, не слушая, коснулась его руки:
— Не имеет значения, кем ты был до возрождения, какому богу молился. Теперь ты принадлежишь Эйлистри.
Его сердце едва не пропустило удар при этих ее словах. Неужели Халисстра рассказала жрицам о его прежнем, полупритворном переходе в веру Варауна? К'арлайнд открыл было рот, собираясь объяснить, что эти ошибки молодости были простым заигрыванием, грехом, впасть в который может любой юнец. Но, не успев заговорить, умолк, опасаясь, что все, что бы он ни сказал, может поставить под сомнение его теперешнее обращение. Если он заявит, что тогда, в прошлом, это было несерьезно, жрицы могут решить, что он и с ними был не вполне искренним, — и это сыграет против него, когда он встретится наконец с их верховной жрицей.
Роваан, видимо почувствовав его неуверенность, мягко тронула его за руку:
