— Проклятие, — прошептала Каватина. Она опасалась, не уловка ли это, чтобы подманить ее поближе, но указания Эйлистри были ясными. Следует оказывать милосердие тому, кто о нем взывает, а это существо, на свой совершенно особый лад, едва не молило об этом. Каватина нехотя протянула руку. — Заклятия можно снять. Давай я…
Существо отпрянуло, так что вода плеснула вокруг лодыжек.
— Ты что, не слышала?! — взревело оно. — Это не просто заклятие, меня трансформировали навсегда. Теперь ничто — ничто! — не может возродить меня.
Дыхание застряло у Каватины в горле. В глазах у нее вдруг защипало. Она ощущала муку проклятой жрицы как свою собственную. Она вдруг поняла, почему существо оставляло след, по которому она могла бы идти, почему попросту не скрылось. Оно хотело, чтобы Каватина положила конец его страданиям, и — Каватина взглянула туда, где поющий меч пронзил грудь существа и где теперь не осталось даже шрама, — она не сумела этого сделать.
— Ты сильна, — сказала бывшая дроу, словно услышав ее мысли. — Я чувствую. Я думала, может, у тебя найдется заклинание, которое могло бы покончить с этим, но ты разочаровала меня, так же как и Эйлистри.
— Не говори так, — выдохнула потрясенная Каватина.
Существо рассмеялось.
— А с чего мне держать язык за зубами? — насмешливо бросило оно. — Что, Эйлистри накажет меня? Она уже достаточно наказала меня за мою неудачу. Она покинула меня.
— Нет, это не так, — яростно возразила Каватина. — Пока ты хранишь в своем сердце ее песнь, Эйлистри с тобой.
— Нет, не со мной, — огрызнулось существо. — Когда-то я была ее воительницей. Теперь я ее величайшее разочарование. Она покинула меня — и мной завладела Ллос.
Каватина уставилась на существо. Лицо его было смутно знакомо ей, несмотря на удлиненную форму и устрашающие паучьи ядовитые зубы. Она попыталась представить, как оно выглядело бы, не будь его волосы липкими и спутанными и имей его тело размеры и пропорции обычной дроу. Это оказалось невозможным.
— Кто ты?
— Разве это не очевидно? — Существо указало на светящуюся зеленую платформу, на которой стояло. — Я тоже однажды попыталась убить богиню, но в отличие от барда, уничтожившего Моандера, потерпела неудачу.
Глаза Каватины расширились.
— Ты…
— Я была Халисстрой Меларн.
Каватина покачнулась:
— Но тебя же убили! У самых врат Паутины Демонов. Квили видела это в своем прорицании.
Халисстра пожала плечами.
Вопросы так и сыпались с губ Каватины:
— Как ты спаслась? Где ты была? Что случилось?
— Я же сказала тебе, Ллос наказала меня.
— Но ведь наверняка… — Каватина умолкла. Покачала головой. — Ведь, должно быть, именно Эйлистри вернула тебе жизнь, когда тебя убили. Почему ты не попросила Эйлистри о помощи?
Еще одно пожатие плеч.
— К тому моменту я уже утратила веру.
— И все же ты можешь возродиться, — настаивала Каватина. — Если ты еще…
Халисстра издала горький смешок:
— Так говорила Сейилл, и что в итоге?
Каватина ощутила, как ее пробирает дрожь.
— О чем ты говоришь?
Халисстра взглянула на нее глазами, пустыми, как бездонные ямы.
— Сейилл пожертвовала собой — она обрекла свою душу на забвение. И ради чего? — Глаза Халисстры вдруг вспыхнули. — Все зря! Я не смогла.
Каватина заговорила мягко, будто с обиженным ребенком:
— Они хотели от тебя слишком многого. Ты была начинающей жрицей, а тебя попросили убить богиню.
Халисстра содрогнулась. Ослабленная болезнетворным камнем, она упала на колени на светящуюся платформу. Вода над зеленоватым мерцанием зарябила.
Каватина протянула руку:
— Пойдем отсюда. Ты уже достаточно настрадалась.
— Я пыталась служить Эйлистри, — сказала Халисстра, тяжело вздохнув. — Даже когда уже знала, что подвела ее — когда Ллос овладела мной и прогнала прочь, — я пыталась освободиться. Лунный Клинок был сломан, но я подобрала обломки и отнесла их в святилище, которое Фелиани, Улуйара и я создали, впервые попав на Дно Дьявольской Паутины, положила их там и смотрела, как меч восстановил сам себя, и…
— Что? — Каватина замотала головой. Халисстра говорила слишком много, слишком быстро. — Ты говоришь, что вы создали в Паутине Демонов святилище Эйлистри?
