Удивительно, но, пытаясь урезонить дочь, Ясуко и сама немного успокоилась. Теперь она уже могла хладнокровно посмотреть на создавшуюся ситуацию. И она всё яснее осознавала, что теперь у неё одна дорога. Ей не хотелось, чтобы за Мисато закрепилась славы дочери убийцы. Но поскольку от этого факта уже никуда не уйдёшь, остаётся лишь одно: постараться завоевать у людей хоть какое-то сочувствие.
Ясуко посмотрела на трубку беспроводного телефона, валяющуюся в углу комнаты. Протянула к ней руку.
— Не делай этого! — Мисато быстро подскочила и попыталась вырвать трубку из рук матери.
— Пусти!
— Не надо, — Мисато схватила Ясуко за запястье. Наверное, из-за того, что она занималась бадминтоном, пальцы у неё были на удивление сильные.
— Мисато, прошу тебя, пусти мою руку.
— Нет, я не позволю тебе сделать это. Иначе я тоже явлюсь с повинной!
— Что за чушь ты несёшь!
— Но ведь это я первая его ударила! А ты, мама, только пыталась меня спасти. И я тебе помогала всё это время, так что получается: я тоже убийца.
Слова дочери поразили Ясуко в самое сердце. Пальцы, сжимавшие трубку, ослабли. Воспользовавшись моментом, Мисато выхватила трубку. Для большей надёжности прижимая её к себе, ушла в угол комнаты и села, повернувшись спиной к Ясуко.
«Полиция…» — лихорадочно соображала Ясуко.
В конце концов, поверят ли в полиции её словам? Не вызовет ли у них подозрение рассказ о том, что она одна смогла убить Тогаси? Вряд ли они это легко проглотят.
Полиция наверняка тщательно изучит все обстоятельства. Из телевизионных криминальных сериалов она знала, как дотошно, используя всевозможные методы, полиция проверяет утверждения подозреваемого. Опрос свидетелей, научная экспертиза и прочее и прочее.
В глазах потемнело. Конечно, как бы ни запугивали её полицейские, она не расскажет о том, что сделала Мисато. В этом она была уверена. Но если начнут копать, всё сразу же всплывёт наружу. Бесполезно пытаться их разжалобить: они уже не оставят дочь в покое.
Ясуко пришла идея замаскировать всё так, будто совершила убийство в одиночку, но она тотчас отбросила её. Она не может тягаться со знатоками-криминалистами. Наверняка упустит какую-нибудь мелочь, и правда неминуемо выйдет наружу.
Сейчас все её мысли были направлены на то, как защитить дочь. Бедная девочка, она и без того по вине матери с детских лет нахлебалась горя! Ясуко готова была жизнью пожертвовать ради её счастья.
Так что же делать? Неужели нет никакого выхода?
И вдруг трубка, которую держала Мисато, зазвонила. Мисато посмотрела на мать широко раскрытыми глазами.
Ясуко молча протянула руку. После некоторых колебаний Мисато отдала ей трубку.
Ясуко, переведя дыхание, нажала на кнопку:
— Алло, алло, Ханаока слушает.
— Это я… Ваш сосед, Исигами.
Опять этот учитель! Что ещё ему надо?
— Что вы хотите?
— Я тут подумал… как со всем этим быть…
Ясуко не понимала, что он имеет в виду.
— Вы о чём?
— Я вам объясню… — Исигами выдержал паузу. — Конечно, если вы собираетесь обратиться в полицию, говорить не о чем. Но если у вас другие планы, думаю, я мог бы вам помочь.
— Что? — Ясуко пришла в замешательство. О чём это он?
— Прежде всего, — продолжал Исигами бесстрастно, — позвольте мне зайти к вам.
— Извините, но сейчас… это невозможно, — Ясуко обливалась холодным потом.
— Госпожа Ханаока, — вновь заговорил Исигами, — женщине в одиночку не по силам избавиться от трупа.
Ясуко потеряла дар речи. Откуда ему всё известно?
«Наверное, подслушал», — подумала она. По всей видимости, за стеной, в соседней квартире, было слышно, как она разговаривала с дочерью. Может быть, он даже слышал их потасовку с Тогаси.
«Всё кончено», — решила она. Путь к отступлению отрезан. Остаётся явиться с повинной в полицию. И попытаться, насколько это возможно, выгородить Мисато.
— Госпожа Ханаока, вы меня слышите?
— Да… слышу…
— Могу я к вам зайти?
— Да, но… — прижимая трубку к уху, Ясуко посмотрела на дочь. На лице Мисато мешались страх и тревога. Видимо, она терялась в догадках, с кем и по какому поводу говорит мать.
Если Исигами подслушивал за стеной, он наверняка знает, что Мисато причастна к убийству. Сообщи он об этом полиции, как бы Ясуко ни отрицала вину дочери, ей никто не поверит.
