Однажды Эмилия сказала мужу:
— Милый Эмануэль, действительно русский философ был прав, когда сказал, что женщина любит того, кто её кормит. Но ты кормишь её райскими кушаньями.
— Да, моя милочка! Но женщину, не одарённую романтизмом, как ты, райскими кушаньями не накормишь!
Так они жили долго и безмятежно в любви и согласии. Под старость её заветное желание увидеть когда-нибудь Шарлоту с мужем также сбылось. При виде этих любимых она, подобно Иакову, узнавшему о существовании своего любимого Иосифа, в беспредельном восторге воскликнула:
— Я довольно жила! Я увидела мою обожаемую Шарлоту!
Как это случилось, мы узнаем в следующей главе.
Альбрехт и Шарлота долго и счастливо жили в Шарлотенгайне, вполне довольные своей удалённостью от Европы, в колонии, которая с каждым годом расширялась и процветала.
Судьба обрадовала счастливых супругов рождением дочери. Шарлота сама кормила её грудью, воспитывала и учила её родному немецкому языку. Эта великая женщина, таким образом, восторжествовала над всеми людскими предрассудками и создала себе собственной волей и энергией новый круг деятельности среди мирных поселян, и обрела счастье, какого не могла найти в петербургском дворце царя. Но судьба, казалось, ещё раз пожелала испытать мощную натуру этой незаурядной женщины. Индейцы, видя громадный успех колонии, начали завидовать её процветанию и напали на неё ночью, застигнув поселенцев врасплох. Колонисты с мужеством защищались, но индейцев было гораздо больше. Кроме того, эффект внезапности был на их стороне. Им удалось взять в плен многих колонистов и в числе их главу колонии, Альбрехта. Шарлота не впала в отчаяние, она собрала колонистов собственной и других колоний, состоявших с Альбрехтом в дружеском союзе, вооружила всех способных носить оружие и осадила то село, где содержались пленные. Она разделяла все тяготы, которым подвергалось её войско, ободряла и утешала ополченцев, ухаживала за больными в течение двухмесячной осады индейского селения, пока она не выручила из плена своего мужа с остальными пленными и не возвратила всё награбленное в колонии имущество. Добрый губернатор немало содействовал её победе, прислав значительную помощь. Но освобождённые пленные были изнурены голодом, их здоровье было подорвано сыростью помещений, в которых их содержали. Победоносная Шарлота вернулась в Шарлотенгайн с больным мужем. Она ухаживала за ним сама день и ночь с неимоверной самоотверженностью, но она вскоре пришла к убеждению, что муж её не может совсем поправиться без искусной врачебной помощи, которую нельзя было найти ни в одной колонии. К этому неприятному обстоятельству присоединилось другое, не менее неприятное. Французское правительство отозвало из Ново-Орлеана старого доброго губернатора и назначило другого, который своей неблагоразумной политикой принёс много вреда колонии и ухудшил условия хозяйствования, так что супруги Моргеншейны порешили продать свои плантации и всё своё хозяйство, а самим уехать в Париж, чтобы обратиться к искусным врачам. Им удалось найти выгодного покупателя в лице богатого испанца. Шарлота полагала, что её уже давно забыли в Европе и что её никто не узнает.
По приезде в Париж Альбрехт отдался на попечение знаменитых врачей и начал постепенно выздоравливать.
Однажды утром Шарлота со своей дочерью Альбертиной гуляли в Тюильрийском саду и разговаривали между собой по-немецки. Недалеко от них гулял граф Мориц, саксонский маршал. Услышав родной язык из уст красивых женщин, он пожелал с ними познакомиться. Едва подошёл он к ним, как тотчас узнал вольфенбютельскую принцессу.
— Боже! — воскликнул он. — Во сне ли я вижу! Нет, я не ошибаюсь! Я вижу сестру императрицы австрийской! Каким образом вы воскресли из гроба? Или ваша смерть была мистификация? Как вам удалось исчезнуть из Петербурга? Где вы находились во всё это время?
— Вы ошибаетесь, милостивый государь, — отвечала Шарлота в испуге, — вероятно, некоторое сходство с покойной принцессой ввело вас в заблуждение. Я американка, приехала из Ново-Орлеана лечить здесь своего больного мужа.
