Однако следующие события доказали, что австрийские дипломаты имели дело с искусными сыщиками Петра.
В течение четырёх месяцев тайну царевича знали только четыре человека: император, канцлер Шэнборн, государственный секретарь Кюль и принц Евгений Савойский, президент придворного Совета и верховный директор государственных дел.
Но Веселовский был тонкий дипломат; он не обращал никакого внимания на слухи о смерти царевича, инстинктивно чувствуя, что предмет его розыска находится вблизи от него — в Вене или недалеко от этого города.
Веселовский долго ничего не мог узнать от австрийских дипломатов, которые отделывались вежливостями.
Двадцать девятого марта какой-то мелкий писец из придворной канцелярии, давно подкупленный Веселовским, в конфиденциальном разговоре сказал мимоходом:
— Не находится ли Коханский под покровительством императора где-нибудь в Тироле?
Искусный сыщик ухватился за эту мысль. Он пошёл прямо к канцлеру и принцу Евгению и сказал:
— Коханский находится в Тироле под покровительством императора.
Его высокопоставленные собеседники уверяли, что ничего не знают о царевиче, сам император повторил эту ложь.
В это время Пётр прислал из Амстердама Веселовскому на помощь капитана гвардии Румянцева с тремя решительными офицерами с приказанием схватить царевича даже на земле императора, если они его найдут, и собственноручное письмо Карлу VI с требованием немедленной выдачи его сына.
Веселовский посчитал преждевременным передавать письмо Карлу, но немедленно отправил Румянцева в Тироль для расследования.
Румянцев вернулся двадцать второго апреля в Вену; он разъезжал в Тироле по горам и узнал о существовании крепости Эренберг. Местные жители кое о чём догадывались: они полагали, что в государственной тюрьме заключено какое-то важное венгерское или польское лицо. Веселовский более не сомневался, он попросил аудиенции у императора и передал ему письмо царя. Карл, улыбаясь, сказал, что наведёт справку у своих министров. Между тем Веселовский снова отправляет Румянцева в Тироль с паспортом шведского офицера. Румянцев с-товарищами получили приказание от Веселовского поселиться в деревне Реутте, близ Эренберга, подстерегать узника и попытаться схватить его. Румянцев считал это предприятие исполнимым, так как гарнизон крепости состоял только из двадцати солдат и приступил, так сказать, к осаде крепости. Несмотря на частые неприятности от императорских чиновников, он беспрестанно бродил вокруг крепости, наконец увидел в ней молодого человека, в котором узнал Алексея Петровича; он немедленно известил обо всём Веселовского. Последний, имея в руках письмо Румянцева, начал решительнее и чаще являться к принцу Евгению и к самому императору. Как тот, так и другой уже не могли скрыть тайны и только старались затянуть дело, обещая хлопотать перед царём за сына. При этом венский кабинет не желал разрыва с царём из-за Алексея. Поэтому австрийские дипломаты считали за лучшее посоветовать царевичу бежать в более отдалённую страну.
В мае канцелярский писец сидел в пивной и ждал Веселовского.
— Что нового? — спросил Веселовский писца, входя в пивную и подавая ему руку.
— У меня очень важная новость, — отвечал тот таинственно!
— А именно?
— Это стоит две кружки пива, — отвечал писец, улыбаясь.
Веселовский велел подать две кружки пива.
— Кюль послан в крепость Эренберг, — сказал писец шёпотом.
Действительно, Кюль приехал в Эренберг и немедленно вошел-к царевичу.
— Ваше высочество, — сказал он ему, — ваши дела принимают дурной оборот.
— Что произошло? — спросил Алексей, побледнев как полотно.
— Веселовский открыл ваше убежище, вас узнали его сыщики, и царь требует вашей выдачи.
— Что теперь делать? — спросил царевич, едва выговаривая слова от испуга. — Император что думает сделать со мной?
— Вам нужно бежать дальше, немедленно, и без ваших людей.
— Куда же?
— В Италию. Там вы будете также под покровительством императора.
При этих словах Алексей несколько ободрился.
— Вы мне позволите по крайней мере взять с собой моего пажа (подразумевая переодетую Афросину)?
