Гости были также довольны и царственными хозяевами и их богатым угощением. Все заметили отсутствие среди приглашённых Семиткина, что случилось по просьбе царицы. «Царь и господин моего сердца, не порть свой великий праздник лицом этого изверга!» — Фразу эту передавали в толпе, как истинно сказанную царицей при обсуждении списка приглашённых гостей. И будто бы царь ответил: «Будь по-твоему, Семиткину здесь не место».
За вторым столом боярыни, в силу своего пристрастия к разговорам, перешёптывались:
— Гляжу на царицу и думаю: как прекрасно нынче Господом Богом устроено. На землю Он спослал нам духа бесплотного с очами херувима.
Говорившая произносила своё слово нарочно громко. Она слыла при дворе льстивой боярыней. Ей возразила сварливая боярыня:
— Погоди, дай время, бесплотный-то дух оперится и расшвыряет нас с тобой, как вихрь снопы соломы.
— Не заметно ничего такого, — выговорила твёрдо и решительно боярыня Турунтай-Похвистнева.
Шептуньи не осмелились продолжать перемывать косточки царице. К тому же царица словно услышала злой шёпот боярынь; она своими руками наложила на тарелки сладких пирожков и попросила маму обнести шептуний. Те покраснели.
За мужским столом решился встать Глинский и без стеснения обратиться к царю.
— В моём, государь, псковском поместье залёг бурый медведь. Его сторожат день и ночь, и если у тебя не миновала охота пойти с булатным на чудовище, то досторожим до твоего приезда. За здравие твоё порукой наши головы.
Царь, уже недоверявший Глинским, выразил своё согласие, повинуясь, вероятно, лишь своей охотничьей страсти. Брага развязала к этому часу боярские языки, так как один из недругов Глинского, не обинуясь, шепнул своему закадычному другу-соседу:
— Глинские готовы с первого же часа разлучить царя с царицей, а того не знают, что по Москве идёт уговор искоренить весь род Глинских, только бы случай к тому представился.
Гости покончили в одночасье с угощением и с поклонами и благодарностями удалились. Хоромы опустели. Наконец-то царь мог поцеловать свою избранницу без завистливых глаз и не слыша злобного шёпота.
Царское веселье завершилось народным пированием. Мизинные люди проведали, что для них приготовлено достаточно бочек с крепчайшей брагой. Брагу изготовил сам Касьян Перебиркин. В ковшах не было недостатка. Даже истинных пьяниц не гнали взашей. Вскоре от объёмистых бочек остались одни обручи да клёпки. По сигналу некоего дьяка, выкрикнувшего: «Государю Иоанну Васильевичу слава!» — разразилась вся Москва. Одуревшие бражники забрались на колокольню и принялись орать под малиновый звон: «Царю нашему московскому Иоанну Васильевичу слана!» В другое время таких «петухов» спустили бы с колоколен кулаками, а то и дрекольем, но сегодня и церковные сторожа выкрикивали славу.
Алексей Адашев, преданный царице человек, состоявший при великокняжеском дворе мовником, а теперь и ложьничьим, в обязанность которого входило стелить брачную постель, проводил новобрачных до опочивальни и, поставив на стражу Лукьяша с рындами, ушёл наводить порядки в других хоромах. В рукодельной палате он даже прикрикнул на детишек, не успевших поделить между собой сладкие пирожки. Не будучи родовитым, он завоевал своей безграничной честностью полное доверие Иоанна Васильевича. Чуждый дворцовых хитросплетений он слыл в народной молве как надёжный защитник интересов государства.
На следующее утро Иоанн Васильевич вышел из опочивальни в хорошем настроении и осыпал многими милостями царицыных приближённых, особенно маму.
— За твоё береженье царицы жалую тебя её казначеей, — объявил ей Иоанн Васильевич. — Требуй из казённого двора всё, что понадобится царице. Отказа не будет.
Казначеи числились саном на уровне верховых боярынь и, фактически, управляли всей царицыной половиной. Конечно, мама с радостью приняла эту монаршью милость.
— Блюди порядки во всей царицыной половине. Нераздельно властвуй над кормовой палатой и гляди, чтобы странники оставались довольны царским угощением.
Мама кланялась и кланялась.
— А что главное, так это белье и царицыно и моё храни под своим ключом, — указывал новобрачный. — Ты женщина старая и, разумеется, знаешь, что лиходеи портят людей, то приворотом, то отворотом через сорочки, так вот, пусть у тебя воруют, что хотят, только не белье. Теперь ступай к твоей Насте, она тоже побалует тебя каким ни на есть решением.
