Три месяца он работал на станции технического обслуживания «мерседесов» во вторую смену по договоренности с немецким механиком, пока подошло время развода. Сразу после развода он подал заявление о получении жилищной площади в профком министерства и через полгода получил комнату в коммунальной квартире в Крестовском переулке рядом с Рижским вокзалом.
За эти полгода у него возник только один роман. Женщина лет тридцати с хорошей спортивной фигурой. На «Мерседесе-190» она приехала почти к закрытию мастерской. Слух, что в гараже качественно ремонтируют иномарки, уже распространился и без рекламных объявлений. Все слесари торопились домой и предложили женщине приехать завтра. Он отпустил слесарей и начал менять шаровую опору.
— Почему все отказались, а вы согласились? — спросила она.
— Все торопятся домой, а я не тороплюсь.
— Почему?
— Я живу один.
— Вы не женаты?
— Я разведен. К тому же вы моя соседка. Я живу в первом корпусе, а вы во втором.
— Вы давно живете здесь?
— Три месяца.
— И запомнили меня?
— Вы запоминающаяся женщина.
Он запомнил «мерседес», который появился у соседнего дома недавно, немецкие номера еще не успели снять.
— Или вы, как профессиональный механик, заметили, что возле дома появилась новая машина?
Умна и наблюдательна, отметил он тогда. И хотя самые умные женщины клюют на самую грубую лесть, он внес коррективы в свой окончательный ответ:
— Вначале я заметил вас, потом «мерседес», а сейчас совместил вас и машину в единое целое.
— И как вы расцениваете единое целое?
— Вы в великолепной форме, с автомобилем у вас будут проблемы.
— Я к ним готова.
Она подвезла его и сказала:
— Я могу предложить вам легкий ужин.
— С удовольствием соглашусь.
Большую часть ее однокомнатной квартиры занимала огромная тахта.
Они поужинали на кухне холодной курицей и овощным салатом, он выпил водки, она немного вина. Все произошло, как происходило всегда потом, с небольшими вариациями. Пока он сидел и рассматривал журналы «Плейбой» трехлетней давности, предназначенные, вероятно, для гостей-мужчин, она вышла из ванной в легком халате и сказала ему:
— Ваше полотенце крайнее слева желтого цвета.
Когда он вышел из ванной, тахта была расстелена. Он был нежен и отметил ее опытность. И все-таки, занимаясь с ней любовью, он вспоминал Татьяну и Марину. Потом у него будут другие женщины и даже одновременно сразу три любовницы, но ни одной похожей на Татьяну или Марину.
Однажды он в метро встретил женщину, похожую на Марину, и, хотя не умел и не любил знакомиться в транспорте и на улице, заговорил с нею. Женщина возвращалась с дня рождения подруги, явно выпила чуть больше и, может быть, поэтому была легкомысленна и раскованна. Он проводил до ее дома, напросился на чашку кофе. Это была замечательная безумная ночь, и он решил, что добьется, чтобы она ушла от мужа. Она не скрывала, что замужем и муж лечится в санатории, а сын в деревне у бабушки. Утром она сказала ему:
— Я тебе благодарна за это безумие. Женщине такое безумие иногда необходимо. Но никакого продолжения не будет. Я люблю мужа и не хочу его потерять.
Она не сказала ему номер своего телефона. Несколько вечеров он сидел возле ее подъезда и наконец увидел ее. Она возвращалась с мужчиной, по-видимому мужем, тридцатилетним, белобрысым, щуплым, такими могут быть только мужья. Она заметила его. Он был уверен, что она посмотрит из окна квартиры, убедится, что он по-прежнему ждет, и найдет повод выйти.
Она вышла и говорила так жестко, что он понял: у него нет никакой надежды.
И в этот же вечер позвонил отец и сказал, что в деревню вернулась Марина с дочерью и что она уже два года как разведена с мужем.
На следующий день он начал искать повод для командировки. И через сутки выехал в Псков.
