«Трио наше (Амалия жила с ними), — вспоминал позже Вагнер, — было довольно друг другом и всегда в хорошем настроении».
Весну и лето супруги провели в Петербурге и Митаве, где Вагнер работал над «Риенци».
Осенью Вагнеры вернулись в Ригу, и директор театра Голтей стал преследовать Минну своими ухаживаниями.
Из боязни скандала, которым ему грозил Вагнер, Голтей уехал из Риги, но перед отъездом уволил дирижера.
Вагнер отправился в Париж, где его ожидали три трудных года нужды и борьбы за признание.
Но именно в эти годы возмужал и окреп его гений.
Вернувшись в Германию, он закончил «Риенци», «Летучего Голландца» и «Тангейзера».
Что же касается Минны, то она все меньше понимала музыку мужа. Не вызывали радости у нее и политические увлечения Вагнера.
Он рисковал потерять место директора дрезденской оперы, что означало конец обеспеченного существования.
Вагнер считал, что без свободы гражданина не может быть свободы артиста, и в мае 1849 года принял участие в дрезденских волнениях.
После их подалвения он бежал в Веймар к Листу, а оттуда в Швейцарию.
Так началась его разлука с родиной, длившаяся целых тринадцать лет.
Через год Минна приехала к мужу.
Однако возвращение женщины, от которой, как говорил Вагнер, он «не мог никогда совершенно оторваться», не принесло композитору радости.
«Я, — писал он Листу, — способен просить милостыню, воровать, чтобы доставить моей жене несколько безоблачных дней. Помоги мне».
Начались суровые будни, и постаревшая Минна, окруженная собаками и попугаями, каждый день требовала от Вагнера, чтобы тот сочинял музыку, которую можно выгодно продать.
— Ты, — однажды заявил жене уставший от ее упреков музыкант — всегда стоишь передо мной во враждебной позе. Тебе кажется честью то, что я готов признать стыдом, и ты стыдишься того, что для меня самая прекрасная и счастливая вещь в свете!
Но не все было так плохо, посольку в то время Вагнер встретил свою новую и самую счастливую любовь в жизни.
Ее звали Матильда Везендок.
Это была очен красивая и образованная женщина, обладавшая хорошим вкусом.
Она была женой богатого коммерсанта и страстной поклонницей музыки Вагнера.
Матильда сравнивала себя с листом белой бумаги, на котором не написано ни одного слова, и Вагнер испытал неведомую еще радость первым писать на этом чистом и благоуханном листе.
Ее муж тоже любил творчество Вагнера, он устраивал для него концерты, всячески помогал ему и по просьбе жены подарил ему виллу на цюрихском озере.
Там Вагнер написал «Зигфрида» и «Тристана».
Понятно, что была первой слушательницей этой страстной песни любви, которую Вагнер пел для нее и о ней, стала сама Матильда.
«Новая привязанность моей жизни достигла апогея, — напишет Вагнер в своей автобиографии, — она даже превзошла его.
Струна лука была слишком натянута».
От этих месяцев счастья осталась замечательная переписка Вагнера с Матильдой, которую родные опубликовали после ее смерти.
«Нет, — писал Вагнер 1 января 1859 года, — не жалей тех ласк, которыми ты украсила мою бедную жизнь…
Мечта поэта должна была превратиться в волшебную действительность…
На твоем сердце, на твоих глазах, на твоих устах я освободился от мира.
Сознание, что ты меня любишь с такой полнотой нежности и с таким интимным целомудрием, пронизывает меня, как священный трепет…
Я еще вдыхаю магический запах тех цветов, которые ты собрала для меня в своем сердце; это не были ростки земной жизни, это был аромат сверхъестественных цветов божественной смерти, вечной жизни…
Твои любовные ласки — венец моей жизни, розы счастья, расцветшие на моем терновом венке…
Нет, нет, не жалей о них».
Великой любовью музыканта был проникнут и великий шедевр «Тристан».
Однако эта идиллия дилалсь недолго. Минна перехватила одно из писем мужа к Матильде и устроила дикую сцену.
Не пожелав расстаться с детьми, Матильда выбрала разлуку.
«За то, что я написал Тристана, — написал Вагнер на полсанной ей партитуре „Тристана“, — я благодарю вас от всей глубины своей души, благодарю от вечности».
После Матильды у Вагнера было еще несколько женщин, но все они были, если так можно выразиться, проходными.
