Начались постоянные ссоры, выводившие вспыльчивого Байрона из себя.
Однажды он вспылил и швырнул свои дорогие часы в камин.
В другой раз доведенный придирками тупой жены поэт выстрелил из пистолета в ее комнате.
В довершение всего Байрона выбрали в дирекцию местного театра, и его постоянные связи с актрисами, певицами и танцовщицами стали новым источником семейных раздоров.
Чтобы быть в кусре увлечений мужа, жена Байрона обзавелась шпионкой в лице своей горничной, которая усердно обшаривала его ящик и перечитывала его письма.
Понятно, что так дальше продолжаться не могло, и после рождения ребенка Анна уехала к родителям.
С дороги она написала мужу ласковое письмо, в котором она называла его «милым цыпочкой».
В конце письма стояла подпись: «Твоя Поппин».
Позже Анна объяснила появление этого письма своим убеждением в том, что ее муж являлся душевнобольным.
Душевнобольным Байрон, конечно же, не было, но, как и всякий поэт, имел своих тараканов.
Через несколько дней Байрон узнал от её отца, что она решилась никогда более к нему не возвращаться, а вслед за тем сама леди Байрон известила его об этом.
Через месяц состоялся формальный развод.
Байрон догадывался о том, что жена решилась на развод под влиянием матери, тем не мнеее, леди Байрон взяла всю ответственность за разрыв на себя.
Перед своим отъездом она пригласила доктора Больи и после осмотра Байрона поинтересовалась, не сошёл ли он муж с ума.
Больи заверил её, что никаких поводов так думать, у нее нет.
Тем не менее, Анна сообщила родным, что желает развода.
Мать Анны поведала о причинах развода доктору Лешингтону.
Тот сообщил поэту, что находит эти причитны уважительными и все-таки советует супругам примириться.
Затем врача посетила сама Анна.
После беседы с ней Лешингтон признал примирение невозможным.
Причины развода так никто и не узнал, хотя сам поэт говорил о них, что «они слишком просты, и потому их не замечают».
Как всегда бывает в таких случаях, общество не пожелало смириться с мыслью, что Байрон разошелся с женой из-за банального несходства характера.
Появились сплетни и всевозможные слухи, и дело дошло до того, что Байрона стали обвинять в бисексуальной ориентации поэта и о его связи с собственной сестрой.
Более того, появилось стихотворение «Прощание с леди Байрон», которое вызвало целый шквал критики личной жизни, а заодно и творчества, поэта.
Семейные неурядицы Байрона послужили для его недругов (а таковых хватало), сигналом к атаке на поэта.
Очень скоро общественное мнение Англии, недовольное его беспощадной критикой, обрушило на поэта целые реки клеветы и грязи.
Критика сделала свое дело, и в апреле 1816 года Байрон окончательно простился с Англией, где общественное мнение в лице «озёрных поэтов» было сильно возбуждено против него.
«Если вся эта клевета, распространяемая обо мне всеми в Англии, — писал он, — справедлива, то я не гожусь для Англии, а если она несправедлива, то Англия не годится для меня».
Разлука пошла ему на пользу, посокольку его поэзия расцвела совершенно новыми неведомыми до сих пор красками.
Его Муза словно сбросила с себя грязный фартук и, перестав вращаться в кругу тесных интересов родины, вышла в открытое море.
«Нельзя, — писал Брандес, — даже делать никакого сравнения между тем, что он написал до этого перелома, и тем, что написал после него; в этом он и сам признавался не раз.
Несчастье, постигшее его, было ниспослано гением истории, чтобы вырвать его из опьяняющего обоготворения и окончательно устранить от всяких сношений с усыпляющим обществом и духом этого общества».
Были, коненчо, и женщины.
Из всех любовных похождений Байрона наибольшей известностью пользуется связь поэта с графиней Гвиччоли.
Это была последняя любовь Байрона, самая благотворная, так как за это время поэт написал такие произведения, как «Мазепа», «Каин», «Венецианский Дож», «Сарданапал», «Беппо» и первые главы «Дон Жуана».
Весной 1818 года поэт зашел в салон венецианской графини Альбрицци полюбоваться скульптурным изображением Елены Прекрасной.
К своему изумлению, в салоне он увидел девушку, как две капли воды похожую на изваяние.
