Прошло еще десять лет, и семидесятипятилетний старец еще раз доказал то, что любви все возрасты покорны, влюбившись в восемнадцатилетнюю Ульрику Левецов.
Это была замечательная во многих отношениях любовь, поскольку лишенная всяческой надежды на будущее Ульрика полюбила Гёте искренней и пылкой любовью.
Это для них он был стар, а Ульрика видела перед собой еще крепкого, без одной морщины на лице человека, глаза которого горели неземной любовью к ней.
Великий герцог веймарский Карл-Август, друг и покровитель Гете, обещал матери Ульрики подарить ее дочери дом и первое место в веймарском обществе, если она выйдет за Гёте.
Мать говорила с дочерью, которая, конечно, тотчас дала полное согласие.
Но когда оставалось сделать последний шаг, друзья и родственники восстали против «неестественного» брака, который в глазах общества мог бы показаться смешным.
Однако самой девушке он смешным не казался. Да и кто возьмет на себя смелость объяснить, почему она, юная и красивая, не замечала здоровых и крепких молодых людей?
Как и всегда в таких случаях, Гёте стоило много усилий, чтобы преодолеть свою любовь и покинуть Ульрику. Об этом свидетельствуют его удивительные элегии, посвященные Ульрике.
Ульрика так и не вышла замуж, потому что не смогла найти человека, который занял в ее сердце место, принадлежавшее Гёте.
Ульрика умерла в 1898 году, сохранив светлую память о гениальном человеке, с которым ее свела Судьба.
И не ее беда, что люди не понимали, что не семидесятипятилетний старик хотел сделать Ульрику своей женой.
Это был Гёте, великий германский олимпиец, который, как и боги древнего Олимпа, никогда не старился, никогда не дряхлел, потому что сам был богом…
Был ли Гёте счастлив также и в отношениях с женщинами?
Внешне — да, и ему можно отдать пальму первенства среди поэтов, пользовавшихся женским расположением.
Его успехам способствовали достоинства самого поэта.
Добрый, красивый, гениальный, он обладал всеми качествами, необходимыми для того, чтобы влюбить в себя всякую женщину.
К тому же он сам был необычайно влюбчив, и черта эта стала обнаруживаться в нем еще в раннем возрасте.
Все это в совокупности делало то, что у солнца германской поэзии всегда появлялся спутник в образе миловидного создания, куда бы он ни приезжал, в какой бы круг незнакомых людей он ни забирался. Гёте, можно сказать, всегда дышал женской атмосферой.
Женщина была его идеалом, путеводной звездой, стихией.
Она следовала за ним повсюду с первых дней до конца жизни.
Это ли не счастье?
Шиллер: «Вы воодушевили и успокоили меня»
По своим дарованиям Гете и Шиллер стоят в мировой литературе рядом, хотя и являют собой две ипостаси германского духа того времени.
Одну, суровую и строгую, с широко открытыми глазами, уходящими вглубь земных вещей, олицетворял Гете.
Другую — светлую и возвышенную, с устремленным в бескрайнее небо взором, являл собой Шиллер.
На этом сходство кончалось.
В то время как Гёте пользовался всеми благами жизни, не имея даже приблизительного понятия о том, как выглядит борьба за существование, Шиллер вел жизнь горемыки.
Он вынужден был покинуть родину и влачил жалкое существование на чужбине, а когда после тяжких испытаний явил миру всю силу своего творческого гения, ему, словно в насмешку, предложили заведовать кафедрой без жалованья.
Ко всему прочему, Шиллер был несчастлив и в отношениях с женщинами, к которым всегда чувствовал влечение.
«В его душе, — писал один из его биографов, — невольно пробуждались смутные чувства. Он грезил.
И в его воображении против его воли возникали дивные образы, проходили длинные вереницы красавиц с божественными формами и наивными лицами.
Они носились веселым вихрем перед его умственным взором, они пели ему райские песни о блаженных садах, где нет ни забот, ни нужды, ни горя, где вечной зеленью оделись деревья и по тенистым аллеям блуждают счастливые парочки, невидимые для света с его черствой моралью и засушенными взглядами на жизнь».
Именно к этой поре в жизни Шиллера относятся его блестящие стихотворения, посвященные Лауре.
Надо заметить, что исследователи жизни и творчества Шиллера изрядно постарались, дабы найти ту самую таинственную красавицу, которой человечество было обязано образцами столь блестящей поэзией.
