— Ах о Коноэ. — Хотя Кодзэри и продолжала улыбаться, разочарование и настороженность стерли свет с ее лица. Она наклонила голову: — Хорошо.
— Где бы нам с вами побеседовать? — Сано окинул взглядом людный двор.
Кодзэри обратилась к монахиням:
— Пожалуйста, извините меня, я покину вас ненадолго.
Сердце Сано радостно забилось.
— Может, вам лучше остаться? — покосилась на него старшая монахиня.
«Может, и лучше», — подумал Сано. Но Кодзэри сказала монахиням:
— Я скоро вернусь, — и кивнула Сано, приглашая следовать за собой.
Они вышли со двора и зашагали по улице мимо вилл придворной знати и тенистых деревьев. Кодзэри шла, наклонив голову и прижимая чашу для пожертвований к животу.
— Мне очень нужно знать, что говорил Левый министр Коноэ, когда виделся с вами в последний раз, — сказал Сано.
— Ничего… Все как обычно. Вы же читали его письма. — Голос прозвучал тихо, но твердо; похоже, Кодзэри было спокойнее рассуждать на отвлеченные темы. — Я по-настоящему не беседовала с бывшим мужем многие годы.
Сано воспринял это как завуалированный отказ отвечать, но чутье подсказывало ему, что та встреча очень важна для дела, и он рискнул продолжить:
— Будьте добры, вспомните все, что тогда произошло. Начиная с приезда Левого министра в храм Кодай.
Поля шляпы слегка качнулись в знак согласия. Женщина упорно смотрела в землю, наверное, ее смущало любопытство зевак, дивившихся на редкостную картину: монахиня прогуливается с самураем. А Сано хотелось, чтобы Кодзэри смотрела на него.
— Было раннее утро, — сказала она. — Мы подметали веранду. Вдруг я услышала: «Кодзэри, ты так же красива, как пятнадцать лет назад, когда мы поженились. Ты, видно, никогда не постареешь». Я уронила метлу и попятилась. Он поднялся на веранду и улыбнулся. Я испугалась и попросила монахиню сбегать за помощью. Он сказал: «Я так рад тебе. Неужели трудно притвориться, что и ты рада?» — Голос Кодзэри дрогнул. — А потом он разозлился. Он сказал, что знает мою душу лучше меня и что я его люблю. Он начал говорить о… о том, что хотел бы со мной сделать. — Кодзэри бросила на Сано умоляющий взгляд; чистое, цвета слоновой кости лицо покрылось пятнами стыда. — Я должна повторить его слова?
— Нет, не обязательно, — поспешно сказал Сано. — Что было дальше?
Кодзэри вздохнула:
— Это очень трудно…
— Я понимаю. Не торопитесь.
Он слишком поздно заметил, что они вышли к реке. На берегу стояли ивы; поникшие ветви образовывали пещеры. Спуск к реке закрывал дома; журчание воды заглушало шум города. Сано показалось, что город и вообще все в мире исчезло. Кодзэри.
Сано почувствовал постыдное вожделение и неприятное понимание одержимости Левого министра этой женщиной. Она выглядела абсолютно безразличной и при этом неодолимо притягательной. Сердце у Сано яростно стучало, дыхание участилось. Мшистая почва просела под его ступнями, когда он шагнул к Кодзэри.
— Что я хотел спросить…
Кодзэри взглянула на него; на губах играла взволнованная улыбка. Сано подумал: «Не нарочно ли она привела меня сюда?» Ее глаза лихорадочно горели, под пеньковым кимоно высоко вздымалась грудь. Сано почувствовал, что его тело начало реагировать.
— Что еще произошло? — пробормотал он, пытаясь скрыть смятение.
— Это все. — Взгляд Кодзэри стал задумчивым. — Постойте… я забыла. Когда Левого министра выпроваживали из храма, он крикнул мне… Я точно не помню слов, но смысл таков: «Скоро ты поймешь, что совершила ужасную ошибку, уйдя от меня. Я на пороге величайшего успеха. В скором времени каждый мужчина будет выполнять мои приказания, каждая женщина будет жаждать моих объятий. И ты наконец вернешься ко мне!».
— Что он имел в виду?
— Он всегда хотел быть премьер-министром. Полагаю, он вот-вот должен был занять этот пост.
«Премьерство повысило бы его авторитет при дворе, но этого недостаточно, чтобы каждый мужчина выполнял его приказания и каждая женщина жаждала его объятий, — подумал Сано. — Тут что-то другое».
Кодзэри провела рукой по шее. Ее привычка ласкать себя подстегнула вожделение Сано.
— Монахини будут волноваться, не случилось ли что со мной, — сказала она.
