Кросби поджал губы. Дентон засмеялся и повернулся к Спайлу.
— Ты разговаривал с Виаттом и Тревором, Эджи?
Начальник полиции мрачно кивнул.
— В охотничьем доме.
— Ну?
— Ну… — начал Спайл и закашлялся. — Конечно, Джим, я действую медленно. Я же не могу сразу начинать с обвинений. Я делал вид, что пытаюсь проследить передвижения Джорджа в ту ночь. Я делал вид, что мне известно о возможности появления Джорджа у них. Они отрицают это. Не мог же я сказать им, что Тревор изменился в лице во время разговора с тобой.
— Значит, ты вообще ничего не узнал?
— Ну, я видел там четыре охотничьих ружья. Два из них двенадцатого калибра.
— Это напрасная трата времени, — вмешался Кросби, — Анджела в ту ночь не встречалась ни с каким любовником.
— У вас есть основания для такого мнения, господин окружной прокурор? Вы считаете, что моя жена была выше этого?
— Я, кажется, чту память вашей покойной жены больше, чем вы!
Дентон достал из кармана записку, подписанную Куртом, и сунул под нос Кросби.
— Вещественное доказательство номер один. Узнаете почерк?
— Нет, — снова покраснел Кросби.
— Эджи знает. Не так ли, Эджи? — Дентон положил записку перед Спайлом. — Ты помнишь, как в школе передавал наши записки? Ты не можешь не знать этот почерк.
— Курт Оливер, — медленно сказал Спайл.
— Верно. Я случайно подумал о вещах Анджелы и нашел это там. Чисто исторический интерес, конечно. Курт не был у Виаттов, поэтому он не может быть человеком, с которым она договаривалась о бегстве. — Он выложил на стол следующую записку. — Вещественное доказательство номер два. Знаком почерк? — Кросби покраснел, а Дентон выложил картонное сердце. — Вещественное доказательство номер три. Записка написана Арнольдом Лонгом, вашим предшественником, не так ли? Вещественное доказательство номер четыре вы сами бросили в корзину. Я немало потрудился ночью. К счастью, она сохранила записки всех своих любовников. Их было двадцать шесть. С тех пор, как я на ней женился. До этого я не считал.
Краска сошла с лица Кросби, и он побледнел.
— Вы лжец, Дентон. Вы проклятый лжец.
— Я понимаю, вам стыдно признаваться, что вы были любовником проститутки. Увы, это так, Ральф. Я полагаю, другие это знали и не брезговали поваляться в грязи. Но не вы. Вы влюбились в нее. Вы все еще под влиянием своего чувства. Неужели до вас не доходит то, что давным-давно известно всему городу? Что моя жена и ваша одноразовая любовница была готова лечь под любого мужика?
— Вы… заткните… свой грязный рот! — рявкнул Кросби. Он с трудом пытался взять себя в руки. Спайл и Дентон молчали. Кросби достал платок и вытер лицо. На мгновение Дентон пожалел его.
— Послушайте, Ральф, — спокойно сказал он, — не думайте, что меня это радует. Не забудьте, что рогоносцем все же был я, а не вы. И только поэтому я оказался подозреваемым в ее убийстве. Но будь я проклят, если у меня когда-нибудь возникала мысль избавиться от нее подобным образом. Я не испытываю любви к электрическому стулу и не хотел бы оказаться на нем. Вы не хуже меня знаете, что она бросила вас ради нового любовника. И с этим мужчиной она хотела удрать от меня. Может быть, вы, Ральф, отбросите свои личные чувства и всерьез подойдете к этому делу?
Кросби встал и вышел.
— Ты нашел что-нибудь еще среди ее вещей? — после долгой паузы спросил Спайл. — Я имею в виду записки Норма Виатта.
— Нет, — хмуро ответил Дентон. — Но большинство записок я не мог опознать. Если хочешь, я отдам их тебе для проверки почерка. Хотя не думаю, что это нам много даст. От последнего любовника у Анджелы нет ничего.
— Откуда ты знаешь?
— Она расположила все в хронологическом порядке, и предмет от Ральфа Кросби — я имею в виду спичечный коробок — последний. Если бы она имела что-либо от других, это было бы сверху. Очевидно, парень был слишком осторожен.
— Возможно, хотя порядок мог и нарушиться. Принеси мне завтра все эти вещи, Джим. Я сравню с почерком Норма. Если необходимо, то проведем и графологическую экспертизу. Ты не возражаешь, если я все оставлю у себя? Я дам тебе расписку.
— Конечно, я тебе все отдам, Эджи.
— Вот и хорошо, Джим.
