- Видишь ли, глупый МОЙ дракон, с того момента, как ты позволил добровольно поставить на себе мою метку, я могу принудить тебя сделать что угодно. К сожалению, это лишь до того момента, пока ты не выполнишь условия нашего договора. Но я думаю, ты усвоил мой маленький урок и захочешь закончить наши дела как можно быстрее.
Раэм извивался на полу, жуткая боль рвала его мышцы.
- Будь ты проклят, Темный бог! - прошипел он сквозь сжатые зубы.
- Бла-бла-бла! - равнодушно махнул рукой Кавиану, и Раэма, наконец, отпустило. - Я давно уже проклят, тупой ты дракон. Ты еще убить меня пообещай! Ты ж у нас повелитель и ничего никому не прощаешь. В общем, я думаю, мы поняли друг друга, да, Раэм? А теперь разреши откланяться.
- Повелитель, повелитель, проснитесь! - тряс Раэма за плечо Кириш.
Раэм резко вскочил на ноги и тут же рухнул на колени, чувствуя во всем теле отголоски ужасной муки. Руку жгло в том месте, где был символ Темного бога.
- Что случилось, Кириш? - прохрипел Раэм.
- Вы бились в жутких судорогах во сне. Я никогда такого не видел. Что с вами, повелитель?
- Уже ничего, - Раэм оттолкнул протянутую руку воина и сам поднялся на ноги. - Просто плохой сон. Тебе нужно выдвигаться в сторону Запретных пещер. Прихвати лошадей и одежду, она мне понадобится после обращения, и немедленно выезжай.
- Я обернусь и полечу туда, иначе нам ни за что не успеть.
- Но, повелитель, прошло менее нескольких часов со времени последнего оборота! Вы рискуете погибнуть, если исчерпаете свои силы до дна! Да и что нам нужно в Запретных пещерах?
- Туда идёт Кариба.
- Но откуда?
- Не спрашивай. Я просто знаю.
Кириш нахмурился. Драконы никогда не обладали ни даром предвидения, ни видения во снах. Но не в его правилах было спрашивать. Поэтому он быстро приготовил к дороге лошадей и затоптал костер.
- Может, хоть часть пути вы поедете в седле, дадите себе больше времени на отдых? - с надеждой посмотрел он на Раэма. - В любом случае госпожа передвигается в разы медленнее, чем мы, и есть несколько часов в запасе.
Раэм поколебался, но потом все же кивнул и сел в седло. Лошади выбрали стабильный темп, и вскоре Раэм задремал в седле. Ему и в самом деле просто жизненно был необходим отдых.
Кариба открыла глаза в едва зародившийся рассвет родного Дараисса. К её груди, скрутившись доверчивым клубочком, прижалась маленькая девочка. От неё разило чем-то, напоминающим мокрую шерсть, явно указывая на происхождение. Она была котенком. Драконница внутри недовольно заворочалась. Драконы не любят котов. Но человеческая сторона взяла верх, и Кариба поплотнее прижала к себе ребенка.
Кариба посмотрела на восходящее светило родного мира. Как же давно она его не видела. В голове полный сумбур. Воспоминания перемешивались, вспыхивая яркими картинами и эмоциями, и отходили в сторону, уступая место новым. Она потерла виски. Две жизни - одна принадлежала юной красной драконнице, другая простой земной женщине, обе абсолютно реальные, но в тоже время словно взаимоисключающие. Они перемешивались в её голове, вызывая сумбур меняющихся чувств. Все те, кто присутствовал за эти годы в её жизни, проходили перед её взором. Отец, Лаэмин, Раэм, Феликс и даже Антон. Эмоции, которые она испытывала по отношению к каждому существу, прошедшему через её жизнь, неожиданно менялись, смешивались, накладывались друг на друга.
Кариба сжала горящую голову. Кажется, она сходила с ума. Память, которую вернул ей Кавиану так резко, грозила выжечь ей мозг, настолько противоречивыми были её чувства.
Сосредоточиться на чём-то просто не получалось. Хуже всего обстояло с воспоминаниями и чувствами, связанными с Раэмом. Кариба-драконница была зла, ненавидела его. Ясмина-человек была заворожена его силой и мощью, его безумной сексуальной притягательностью. Но обе половины её естества испытывали к этому мужчине непреодолимую тягу, словно их связывали тугие, неразрывные канаты, протянутые сквозь пространство и время. Эту связь не затмевали ни злость, ни обиды, ни годы, ни расстояния обоих миров.
Кариба прикрыла глаза, желая хоть чуть-чуть унять сумбур в голове, и вернулась назад в тот день, когда приняла решение покинуть мужа, как ей тогда казалось, навсегда. К тому моменту между ними с Раэмом стали появляться странные взаимоотношения. Словно хрупкие ниточки осторожно протягивались от него к её закрывшейся душе. Раэм, выглядевший поначалу жестоким и деспотичным чудовищем, открывался ей с другой стороны. При этом, казалось, что он и сам не подозревает, что эта сторона в нем есть. Иногда в моменты спонтанной нежности он выглядел не менее удивленным, чем она.
