Но пока он смотрел, на море появились другие суда; они приближались, число их все увеличивалось.
— Хорошо! Хорошо! — сказал он. — Теперь предложение можно принять. На ноги, солдаты! Берите оружие, вот к нам идет флот!
Как только движение войск было замечено, суда подъехали к берегу. Первым пристало то, на котором сидел принц Нагато. Принц узнал Гарунаго.
— А! Это тупица Гарунаго! — пробормотал он.
Лоо выскочил на землю. У него на поясе висела великолепная сабля.
— По двадцати человек на каждую барку! — кричал он. — Их сорок: это составит восемьсот человек на каждый переезд.
Генерал выступил вперед.
— Как! Принц Нагато! — вскричал он.
— Я здесь инкогнито, — сказал принц. — Вся слава победы достанется тебе.
— Государь так подвергает свою жизнь случайностям войны! — воскликнул с удивлением Гарунаго.
— Я веду войну на свой лад, не подчиняясь никому, и нахожу известное удовольствие в этих новых ощущениях.
— Да ведь ты любишь только пиры да празднества!
— Теперь я больше люблю войну, — сказал принц, улыбаясь, — я изменчив.
Вдали слышались выстрелы и смутные крики.
— Что это такое? — спросил генерал.
— Это ложная тревога на другой стороне острова, чтобы облегчить переправу солдат.
— Ты мог бы быть таким же генералом, как и я, — сказал Гарунага.
Принц презрительно усмехнулся, закрывшись веером.
Барки с людьми отчалили от берега, генерал сел в лодку с принцем. Лоо взял трубу и трубил в нее изо всех сил. Солдаты Гиэяса собрались в ожидании у берега и готовились всеми силами воспротивиться высадке. С той и другой стороны начали летать стрелы.
Принц Нагато спустил справа и слева по барке, наполненной людьми, вооруженными ружьями. Они обстреливали почти без перерыва неприятеля, у которого не было огнестрельного оружия.
На берегу завязалась яростная рукопашная схватка. Дрались, стоя в воде, сабельные удары поднимали брызги пены. Иногда два противника увлекали друг друга, скатывались в море и исчезали. По волнам носилось множество трупов и стрел.
Хватались за лодки и толкали их в море изо всех сил, но мощный удар весел снова возвращал их. Тогда вешались на одну сторону, чтобы перевернуть их. По рукам, цеплявшимся за борт, били саблями; кровь текла ручьями и стлалась по воде в виде кровавых лохмотьев.
Как только одна барка опоражнивалась, она спешила за другими солдатами. Вскоре приверженцы похитителя престола были побеждены и сдались.
Мертвых, раненых были кучи. Последних положили на песке, перевязали и ободряли ласковыми, дружескими словами.
Разве они не были братья? В самом деле, у них был одинаковый мундир, они говорили на одном языке; иные плакали, узнавая друзей в неприятельских рядах. Побежденные сидели на земле в угнетенном состоянии, сложив руки на коленях и опустив голову. Собирали сабли, луки, наваливая целые кучи, и отдавали победителям.
Принц Нагато и генерал пошли внутрь острова. Гарунага повесил на руку хлыст из золотых ремешков; чешуйки его брони, сцепляясь, звенели; он оперся одной рукой в бок.
— Пусть приведут вождя бунтовщиков! — сказал принц.
Сандай подошел.
Он был еще в забрале из черной лакированной кожи, которое прикрепляется к каске и надевается во время сражений. Он снял его и открыл свое печальное лицо. Присутствие Нагато необыкновенно смущало этого вождя, который когда-то просил и получил его ходатайство у Фидэ-Йори. Позднее он передался правителю из честолюбия. Теперь он изменил своему первому государю.
Спокойный и презрительный взгляд Нагато обличал всю гнусность его поведения: он понимал, что не может более высоко поднимать голову под гнетом двойного унижения — поражения и бесчестья. Мало того, принц казался ему облеченным каким-то особенным величием. Среди этих броненосных воинов, скрывавших свои лбы под крепкими касками, Ивакура стоял с открытой головой, в черном шелковом платье, испещренном золотыми змейками, в белых шелковых перчатках, доходивших до локтя; на плечах у него был воротник в виде эполет, расширявший плечи. Нагато казался ему величественнее всех. Принц небрежно играл своим железным веером. Он прикинулся, будто никогда не знал Сандая.
