Совет Цзи Хюн работал. Мы с Квентином пошли по дороге, на которую она намекала. Она порой была как… пьяный джедай. Мне нужно было отблагодарить ее, когда мы вернемся домой.
Я обвила рукой плечи Квентина и прижалась к нему. Было не очень удобно, ведь он был твердым. Объятия с ним всегда немного напоминали объятия с блоком двигателя.
— Я о том, что я поняла, что порой будут моменты, когда «ты и я» должно отодвинуться из-за более важных дел, — сказала я. — Как с испытанием за трон, например. Я довольно часто забывала о тебе на этих выходных.
— Вот спасибо, — буркнул он.
Я шлепнула его по плечу.
— И так должно быть. Мы сведем друг друга с ума, если попытаемся влезть друг другу в головы. Мне хватило этого с мамой.
Он прильнул ко мне. Мы сидели и наслаждались уютной тишиной.
— И прости за то, как я обошелся с тобой при нашей первой встрече, — сказал он после паузы.
Я с интересом посмотрела на него. Да, он должен был извиниться за то, что творил в первые несколько дней нашего знакомства.
— Ты это к чему?
— Я забрел на другую вечеринку в кампусе и кое-что увидел, — Квентин поежился. — Это напомнило, как я тогда себя вел. Я должен благодарить Небеса каждый день, за то что ты позволяешь мне оставаться в твоей жизни.
Он потер большим пальцем свои костяшки, заставляя меня поверить, что он со многими проблемами расправлялся в той же манере, что и я. Мне нравился извиняющийся Квентин. Я не смогла сдержаться и не подразнить его, пока у меня было преимущество.
— Итак, — я потерлась носом об его висок, — тебе не нравится, когда я тебя удивляю? Это очень властно. Может, ты изменился не так сильно, как думаешь.
Я ощутила, как он нахмурился, и мне было радостно от того, что кожу покалывало из-за этого.
— Я думал, мы будем полностью синхронны после начала свиданий, — проворчал он. — Мне говорили, лучшие пары понимают мысли друг друга и заканчивают предложения.
— Ха! Ты в интернете такое вычитал?
— Уж прости, что хотел быть романтичным! — его голос стал выше.
О, старые милые ссоры. Как я скучала.
— Квентин, я тебя люблю, но я не хочу сливаться с тобой, — я потянула его за волосы у лица. Ему стоило вскоре подстричься. — Тебе придется смириться, что будут и сюрпризы.
Он замер. Посмотрел на меня. На его лице была дикая чеширская улыбка.
— Ты знаешь, что только что сказала?
— Про сюрпризы?
— Нет. Другое, — я растерялась, а потом поняла.
О, нет.
— Ты это сказала! — завопил Квентин. — Сказала первой!
Я ощущала, как кровь прилила к шее и щекам.
— Это не считается! — это не должно было стать соревнованием, кто первый произнесет три важных слова. Но стало. Это был наш бой уже долгое время.
— Ты ничего теперь не поделаешь, — сказал Квентин. — Я навсегда победил! — он пританцовывал на земле.
Я попыталась обвить руками его шею, но он поймал меня за запястья.
— Юни должна мне десять долларов! — закричал он, пока мы боролись.
— Квентин, я тебя убью!
— Но как можно убить то, что лю-ю-юбишь!
Я хотела заткнуть его, так что сделала это лучшим образом. Я напала на его губы своими, потушив слово на Л. Он отпустил мои руки, и я смогла водить пальцами по его волосам, что просто обожала делать.
Не прерывая поцелуй, он подхватил меня под коленями и поднял в воздух. Я думала, он хотел удержать меня там, парящую в пространстве и времени, но он сделал шаг и прижал меня к дереву так, что листья посыпались на нас. Я охнула, ощущая трепет его тела.
Я оттолкнулась от дерева и сбила его с ног, согнувшись, чтобы не отрываться от его губ. Мои ладони нырнули под его рубашку и добрались до хвоста, обвивающего его пояс. Об этом не знал никто, кроме меня.
— По… — сказал он, но поцелуй заглушил его. Лежа на спине, он не мог отодвинуть голову, чтобы говорить четко, так что схватил меня за хвост волос и дернул. — Постой! — четче сказал он.
Я недовольно нахмурилась. Квентин смотрел на меня, словно мы остановились не по его вине.
— Девятнадцать, помнишь? — сказал он. — Твои слова, не мои.
Ох. Я вспомнила. Прошлая Джини была занудой. Нынешняя хотела порвать со всеми оковами, пировать и выть радостно на луну.
Но он был прав. И я принимала его всерьез, так что замедлила ладони, а потом остановила их. Под тканью его рубашки я постукивала пальцами по твердому прессу, не готовая отдавать эту завоеванную территорию. Пусть перерисовывают карту, мне плевать.
