– Конечно, я скучала по тебе. Ты мой сын.
– Но ты не пыталась связаться со мной. Я не скрывался. Найти меня было несложно.
– Уехав, ты ясно дал понять, что не желаешь нас знать.
Зик покачал головой. Возможно, она никогда не сумеет переступить через свою гордость. До сегодняшнего дня он тоже не мог переступить через свою. Он порвал с отцом. Способен ли он поступить так же со своей матерью?
– Мне пора. Если честно, я не собираюсь возвращаться домой в ближайшее время. Может быть, никогда. Но если ты действительно скучаешь по мне, позвони как-нибудь. – Он поднял сумку. – Прощай, мам.
Но Изабелла не смотрела на сына.
Коридор был холодный и пустой. Гости, должно быть, в своих комнатах, готовятся. Кое-кто уже в церкви, чтобы занять лучшие места на свадьбе года. Следует поторопиться, чтобы уехать в аэропорт до начала представления.
– Папа сказал, что ты уезжаешь.
Зик остановился на верхней площадке лестницы, услышав голос брата. Судя по всему, придется пообщаться со всеми тремя членами семьи. Хорошо хоть, что в последний раз.
– Да. У меня больше нет причин здесь оставаться.
– Это было твоей единственной целью? – спросил Флинн. – Я имею в виду, ты хотел попытаться завоевать Тию?
– Нет. Я… – Зик вздохнул, спустился на несколько ступенек и встретился с братом на середине лестницы. – Восемь лет я считал, что живу своей жизнью, что я освободился от Тии, от семьи. Наверное, я приехал, чтобы окончательно доказать это.
– Сработало?
Он печально улыбнулся:
– Не так, как я планировал. Я крепко привязан ко всему этому.
– А сейчас?
– А сейчас с этим покончено, – твердо проговорил Зик. – Спроси у отца.
– Я спросил.
Флинн уселся на ступеньку. Спустя мгновение с ним рядом опустился Зик.
– Чувствую себя так, словно мне снова пять лет.
Флинн рассмеялся:
– Мы раньше так делали, помнишь? Когда мы были маленькие, а папа с мамой устраивали приемы, мы убегали из спален и сидели на ступеньках, слушая и наблюдая.
– Помню, – кивнул Зик.
– Папа сообщил мне твои условия продажи «В эту минуту».
Зик взглянул на брата:
– Все?
Флинн начал загибать пальцы.
– Никакой должности для тебя, должность руководителя отдела для Тии и… – Он взглянул на Зика. – Генерального директора для меня.
– Все верно. – Зик опустил голову, чтобы не смотреть брату в глаза.
– Это твоя должность, – вздохнул Флинн. – Я не сомневался, что в конце концов отец отдаст ее тебе. Все-таки в тебе течет кровь Эштонов.
– Мне она не нужна. А ты ее заслуживаешь.
– И у меня лучше получится.
Зик рассмеялся:
– Да. Я хочу создавать, а затем начинать все сначала. Ты же хочешь, чтобы дела шли успешно. Ты подходишь лучше.
– Это единственная причина?
– Нет. Я хотел показать отцу, что его план не удался.
– Его план? Ты имеешь в виду, что он вечно стравливал нас друг с другом?
– Ну да. Я хотел заставить его понять, что, несмотря на все его старания, ты все-таки мой брат, кровный или нет.
Флинн помолчал.
– Знаешь, это прозвучало бы куда искреннее, и я поверил бы тебе, если бы ты не переспал с моей невестой прошлой ночью.
– Да, наверное. Послушай, я… – Он сделал это не для того, чтобы задеть брата. – Дело не в тебе. Дело в Тии и во мне. Мы с ней попрощались.
– Разве тебе не хотелось, чтобы все было иначе?
– Может, и хотелось. – Он пожал плечами. – Но как вышло, так вышло. Тии нужна жизнь, не похожая на ту, какую я ей предлагаю. А мне следует держаться подальше от семьи и от горечи, которую она во мне вызывает.
– Это Тия тебе сказала?
– Ну да.
– Значит, это ее я должен поблагодарить за свое повышение?
– Эй! Я тоже принимал в этом участие.
– Как насчет ничьей?
Зик думал, что, переспав с Тией, он выиграл. Но после свадьбы Флинн будет спать с ней, когда захочет. А он останется один.
Может, на самом деле выиграл Флинн?
– Зик, начиная с сегодняшнего дня, она для тебя под запретом, согласен?
– Конечно. – Он встал. – Как только я уеду, земное счастье ваше, ребята.
– Ты не вернешься? – поинтересовался Флинн.
Зик покачал головой.
– По крайней мере, не скоро. Я должен найти что-нибудь такое, вокруг чего смогу строить свою жизнь, понимаешь?
– Не совсем, – с полуулыбкой заметил Флинн. – Всю жизнь я пытался вписаться в эту семью, тогда как ты, наоборот, брыкался, стараясь из нее вырваться.
