Л а р и с а. А я тебе этого не сказала! — я говорю, одной любви мало, из одной только любви да чтобы пять лет…
Неподалеку, грохоча на эстакаде, проходит поезд.
(Машинально.) У нас теперь железнодорожный мост рядом, эстакада, прошлый год выстроили… Я из долга ждала. Из долга, понимаешь?
С н е г и р е в (прислушался к удаляющемуся поезду, вспомнил). Там — тоже…
Л а р и с а. Что — тоже?..
С н е г и р е в. Поезд проходил. Мимо.
Л а р и с а. Ты думаешь, я новой любви завести не могла? Охотников не было, не выписывали восьмерки вокруг? — только свистни, пальцем помани!.. Тем более что все в один голос твердили, когда тебе срок дали, — советчиков тоже хоть пруд пруди! — зачем он тебе осужденный, замаранный, зачем с этим пятном жить, еще неизвестно, какой он вернется оттуда, а ты молодая, у тебя вся жизнь впереди! — все как сговорились!
С н е г и р е в (слушал ее нетерпеливо). А ты?..
Л а р и с а (с гордостью). Ты же помнишь — я всегда наперекор делаю, диаметрально, из одного принципа хотя бы… И права оказываюсь! — если б я по-ихнему поступила, они же первые меня и осудили: вот, не дождалась, испугалась, вот вам и вся ее любовь! — первые на хвосте бы и разнесли!.. А если жду, если соблюдаю верность, значит, характер, значит, гордость есть…
С н е г и р е в (с удивлением). Выходит дело, ты не меня ради ждала, а…
Л а р и с а (перебила его). Что значит, не тебя ради? — себя ради, что ли?! Не я ли избегалась по адвокатам, кассации подавала, жалобы, заявления — не я? Какие у тебя могут быть упреки?!
С н е г и р е в (с горькой усмешкой). Кого же ты ждала в таком случае? Кого — убийцу?!
Л а р и с а. Тем более! — ведь ждала же! (Спохватилась.) Тебя не за убийство судили, совсем другая статья! — он ведь потом сам…
С н е г и р е в (перебил ее). Как же — на третий день, в больнице… Не убили — забили до смерти, а уж дальше — он сам…
Л а р и с а. Вас всех — за злостное хулиганство, за групповое… Пьяная драка, случайная! — и на следствии, и на суде, и в приговоре то же самое!
С н е г и р е в. Умер он, — значит, убили.
Л а р и с а. А уж ты вообще — меньше всех других!.. И свидетели показали…
С н е г и р е в (перебил ее). Соучастники! — свидетелей не было — ночь, пустырь…
Л а р и с а. …все в один голос! Тебе и срок меньше других дали! На суде доказано — пьяный был, ничего не соображал, валялся в стороне…
С н е г и р е в (перебил ее). …и глядел, как они его — четверо на одного?! Кто доказать может, чей удар был, от которого он на третий день умер? А если б не на третий, а — сразу?! И не свались я спьяну, чем я лучше других был? — Генки Лашкова, Митьки Егорова, Федьки, Саньки? — я с ними вровень был тогда, ноздря в ноздрю!.. Суд, приговор!.. — я, может, сам все эти пять лет себя по новой судил, и не на срок — навечно! И не надо меня жалеть! Не жалости мне от вас всех надо, совсем другого!.. И нет на это ни кассации, ни амнистии… (Перевел дух.) Вот ведь с чем я приехал, Лара… а ты никак в толк не возьмешь…
Л а р и с а (не понимая его). Что ты доказать хочешь в результате? Чего тебе от нас надо?!
С н е г и р е в. Чего мне надо… (Сбивчиво.) В колонии… в общем, урки там сидели, шпана, уголовники, ну, в одном бараке… и кто-то из них то ли кому настучал, то ли украл что-то у них, и они его… Я — на нарах, наверху, все видел… Они его ногами, табуреткой, мордой об стенку, об кирпич… насмерть. А я видел!.. Морда вся в крови, лица давно нет, а они его — об стенку, об стенку… такой еще звук глухой, тоскливый, будто не человеком бьют, а мешком с отрубями… И представил сразу — а если я сам вот так того, ну, которого тогда на пустыре?.. Если я сам таким зверем был?! — кинулся вниз, ничего уже не соображаю — только не дать им его, не дать человека убивать!.. Они все на меня навалились, бьют, а я не чувствую, не слышу, одно только в голове: неужто я тогда, на пустыре, ночью, — как они был? Такой же?! (Перевел дух.) Откачали меня, отлежался в санчасти, начальство мне даже благодарность объявило, перевели на поселение, а я — об одном, об одном: как же я сам, как же сам-то я мог тогда?! (С отчаянием.)
