Брови Эллиса поднялись.
– Вижу, о своих клиентах вы знаете куда больше, чем уверял нас Мартин Белведер.
Изабел показалось, что он впечатлен, но не удивлен и тем более не встревожен. Похоже, он уже догадывался, что она немало знает о своих анонимных клиентах.
Уверенность Изабел возросла.
Она подняла чайник. Эллис зачарованно наблюдал, как Изабел наполняет сначала его чашку, а потом – свою.
– После анализа нескольких десятков сновидений Пятого уровня было бы трудно ничего не знать о своих клиентах, – заметила она, ставя чайник.
– Я так и думал.
Он устроился поудобнее и слегка повернулся, наблюдая за серфингистами, пересекавшими залив.
– Я говорил Лоусону.
– Лоусону?
– Джеку Лоусону. Он директор «Фрей-Солтер инк.». Для вас – анонимный Клиент № 1.
– Вот как.
– Я обещал ему, что передам его предложение работать у него. Мое задание выполнено.
– Не обижайтесь, но выполняли вы его без воодушевления.
Эллис улыбнулся своей холодной язвительной улыбкой и поднял чашку.
– Я пообещал передать его предложение. Но не сказал, что попытаюсь уговорить вас пойти работать в «Фрей-Солтер».
– Что же, это даже к лучшему. – Изабел поднесла чашку к губам. – Я открою вам небольшой секрет, Эллис. После увольнения из «Белведера» я много думала и решила, что больше не хочу работать в лабораторных условиях.
Эллис продолжал смотреть на серфингистов.
– Я знаю, что те сны Пятого уровня, которые мы просили вас истолковать, были… – он поколебался и, глотнув чаю, закончил: – не слишком приятными.
– Верно. Но меня тревожили вовсе не сны, а манера утаивать от меня информацию.
Эллис резко обернулся:
– О чем вы? Не знаю, как Лоусон, но я представлял вам подробнейшие описания своих снов.
– О да, этого я не отрицаю. Но вот никакого контекста вы не давали. Мне ничего не говорили о том, что происходит в жизни сновидцев, и еще меньше – о предметах снов.
На скуле Эллиса дернулась мышца.
– Должно быть, вы уже достаточно узнали о предметах снов, чтобы понять, насколько они неприятны.
– Конечно. Но ваша скрытность крайне меня раздражала, – призналась Изабел. – Потому что я никогда не получала ответной реакции на результаты анализа. Имеете ли вы хоть какое-то представление, до чего противно работать подобным образом?
– Ответной реакции? – недоуменно повторил Эллис.
– Я не так глупа. И пусть на целый год застряла в каморке третьего этажа центра по исследованию снов, было несложно сообразить, чем занимались вы и лабораторные крысы.
– Лабораторные крысы?
Изабел не посчитала нужным объяснить подробнее:
– Вы и люди Лоусона пытаетесь использовать экстремальные сны как орудия расследования преступлений, верно?
Эллис положил ногу на ногу. Изабел догадалась, что он принимает срочное решение, пытаясь сообразить, до какого предела можно быть откровенным.
– В каком-то смысле, – осторожно пробормотал он наконец.
– Черта с два! Именно над этим вы и трудитесь. Что же, я старалась делать свою работу, как могла, лучше. Но у вас не хватило обычной вежливости сообщить мне о результатах расследований, которые я проводила вместе с вами. Просто с души воротит, как подумаю о всех срочных заданиях, ночах, проведенных на банкетке в кабинете, потому что вам требовалось получить ответы как можно скорее!
Эллис долго молчал. Но в глазах постепенно проступало осознание сделанной ошибки.
– Ах, черт меня побери! – тихо пробормотал он.
– Время от времени я просила доктора Би сделать запрос о результатах этих дел, но всякий раз он сообщал, что мои требования отклонены.
Эллис глубоко вздохнул:
– Мне очень жаль, но Лоусон просто помешан на конфиденциальности. Все запросы из «Белведера» касались особых дел, которые я расследовал для Лоусона. И все документы были строго засекречены. Вы же знаете, каковы эти типы из правительства. Они не успокоятся, пока на всем, включая инструкции по работе торговых автоматов, не появится штамп «Совершенно секретно».
– Но я всего лишь хотела получить заключение по нескольким самым тяжелым делам. Неужели я так уж много просила?
– Вовсе нет.
– У меня не было материала даже для того, чтобы определить наиболее вероятные расследования дел в Интернете.
