— Это Фьяматина — маленькая деревня вокруг замка. До ближайшего города, Турина, около двух часов езды. Там — Альпы. — Он кивнул направо.
Она не представляла себе, что Итальянские Альпы, покрытые снегом, так красивы в яркую лунную ночь. Они казались усыпанными серебряной и алмазной пылью. Но несмотря на их красоту, горы выглядели пугающими.
— Теперь ты сориентировалась, Эбигейл?
— Да, — резко произнесла она, хотя ей хотелось побыть на улице подольше.
Гейб правильно делает, что торопит ее. Раф проголодался, а она желает обнять своего малыша.
Гейб вошел в замок как ни в чем не бывало, а Эбби снова остановилась на полпути и огляделась. Фойе было просторным, со сводчатыми потолками и мозаикой; пол — кремово‑белого цвета, а стены — черно‑серыми. С одной стороны стояли кресла, образуя некое подобие прихожей, которая была бы уместна в эксклюзивном отеле. По‑видимому, здание однажды отреставрировали. Освещение было сделано как в художественной галерее — не слишком яркое и элегантное, а отопление было превосходным. Лестница в середине прихожей, хотя и была сложена из старых терракотовых плиток, выглядела обновленной.
— Здесь кухня, но готовить тебе не придется. У меня целый штат прислуги.
Отец Эбби не любил нанимать слуг в дом. У них была только няня и уборщица. Он говорил, что ему не нравится, когда по дому снуют чужие люди, прикасаются к его вещам и следят за каждым его шагом. Эбби стало любопытно, привыкнет ли она когда‑нибудь к вездесущим слугам в доме Гейба.
— Завтра я покажу тебе территорию за домом. Там расположен сад, в котором может играть Раф. Сад огорожен, поэтому не стоит волноваться, что мальчик сбежит.
— Хорошо. — Она кивнула, хотя ее голова шла кругом от увиденной роскоши.
Гейб быстро повел ее вверх по лестнице, и Эбби пришлось почти бежать, чтобы не отставать от него.
— Это комната Рафа. — Он отступил назад, пропуская Эбби в комнату первой. Его глаза сияли от эмоций, которые она не понимала.
Комната была просто райской для ребенка. Колыбелька и детская кроватка и маленький стул, который понадобится Рафу через несколько месяцев. Здесь же были ходунки, полки с игрушками для разного возраста, кресло‑качалка и узкая кровать для взрослого человека. Эбби ходила по комнате, затаив дыхание, и прикасалась пальцами к различным предметам мебели.
Рядом с детской была большая ванная комната и спальня.
— Няни станут по очереди дежурить по ночам. Ночью няня будет спать в этой комнате.
— А для чего кровать в детской? — тихо спросила Эбби и закрыла глаза.
Он пожал плечами:
— На случай, если он заболеет. Или ему будут сниться страшные сны.
Эбби не ожидала от него такой предусмотрительности.
— Как тебе удалось так быстро все обустроить? — спросила она, и он небрежно повел плечами. — А где моя комната?
Он смотрел на нее несколько секунд, потом вышел в коридор и прошагал к двери в его конце. Пока он не открыл дверь, Эбби думала, что они будут спать в одной комнате. Но комната предназначалась только ей и была оформлена в нейтральных тонах.
— Моя комната. — Она неуверенно кивнула, словно успокаивая себя.
— Моя комната рядом, — произнес он почти равнодушно.
Эбби покраснела. Подняв глаза, она увидела, что Гейб пристально наблюдает за ней.
— Или ты предпочитаешь ночевать в моей комнате? — вкрадчивым тоном спросил он, и у нее задрожали колени.
Паникуя, она моргнула. Она боялась показать ему, как сильно его хочет. Она желала, чтобы он целовал и ласкал ее. Эмоции одержали верх над ее здравомыслием.
— Успокойся, милочка. Я пошутил. По‑моему, мы оба знаем, что одной ночи нам вполне достаточно.
Гейб снова вспомнил себя мальчиком. Его мать, Марина, умирала. Не из‑за болезни, а из‑за наркотиков, которые она вводила себе в вену. Она умирала, и он не мог ее спасти.
Он вспоминал свой страх и попытки обнять ее и рассмешить. Но она резко отталкивала его от себя и в ярости орала:
— Ты такой же, как он!
Под действием наркотиков она начинала ненавидеть Гейба, который походил на своего отца, Лоренцо, и Марина не могла ему этого простить.
Раф не узнает подобной боли. Он не узнает о материнском гневе. У него не будет отца, который отвергает его мать и делает ее несчастной.
