Зеро - страница 27

— Ваши требования, — в устах Ямамото это слово прозвучало, будто неприличное, — едва ли можно назвать компромиссом. Вы предлагаете нам отсечь себе обе руки.

— Только чтобы спасти туловище, — вставил, улыбаясь, сенатор. — Согласитесь, мудрость подобной жертвы очевидна.

— Единственное, что мне очевидно, — негромко произнес японец, — это ваше настойчивое желание вернуть японскую экономику на уровень двадцатилетней давности. Для нас это неприемлемо. Поставьте себя на наше место и представьте, как сами реагировали бы на такое же предложение своему правительству.

— Мы никогда не окажемся на вашем месте! — Экономист снова ринулся в атаку. — Давайте закругляться с отвлеченными рассуждениями и вернемся к конкретному вопросу. Полагаю, вы все-таки смените гнев на милость и примете наши условия, и вот почему. Потому что в противном случае добьетесь лишь столь радикального сокращения экспорта, что это отбросит Японию отнюдь не на двадцать лет, а к военной поре.

И без того прохладная атмосфера встречи резко изменилась, температура сразу упала до нуля. Второй советник президента вздрогнул, но исправлять оплошность было поздно. Японец сидел, будто кол проглотил, у него не дрогнул ни один мускул. Взгляд Ямамото продолжал буравить советника.

— Никто не принуждает американских покупателей приобретать японские товары, — медленно отчеканил японец. — Просто им известно качество нашей продукции, а качество — именно то, что их интересует. Оно — отличительный признак японских товаров. Вся наша нация тридцать лет трудилась в поте лица своего, стремясь опровергнуть ярлык «Из Японии — значит, дрянь». И теперь, когда мы добились успеха, никто не вправе требовать, чтобы мы отказались от всего, что далось нам с таким трудом. Вы требуете невозможного. Я удивлен, как вообще кому-то могла прийти в голову идея принуждения.

Младший советник президента попытался все же спасти положение.

— Речь вовсе не идет о принуждении, мистер Ямамото. Видимо, возникла путаница в терминологии, вызванная различием наших культур и языков.

Попытка получилась неубедительной.

На некоторое время над столом повисло тягостное молчание. Старый Ямамото, хотя никто прямо не смотрел на него, стал средоточием надежд участников переговоров. Даже властные лица Рузвельта и Вашингтона, взиравшие на напряженную сцену из почетных лож на портретах, казались заурядными в сравнении с его суровым ликом. Все ждали окончательного решения. Наконец японец высказался.

— Если последние слова были извинениями, то я их не принимаю. Они принесены без раскаяния. — Он отодвинул стул и встал из-за стола; остальные члены японской делегации последовали его примеру. — К сожалению, я вынужден констатировать, что от дальнейших переговоров не будет проку. Честное решение вопроса в таких условиях невозможно.

И с этими словами Ямамото во главе своих коллег покинул зал.

Сэммартин не стал дожидаться вскрытия безвременно скончавшихся переговоров. Как только секретарь начал диктовать машинистке протокол, Джоунас увел Майкла на галерею. Они еще успели заметить Нобуо Ямамото и остальных японцев, степенно спускавшихся по лестнице на первый этаж. Прежде чем они исчезли, темные глаза старого Нобуо на долю секунды задержались на Майкле. Или Майклу только почудилось?

Джоунас пригласил его в соседнюю с залом комнату, оказавшуюся библиотекой. Пол здесь был устлан восточными коврами, вдоль стен выстроились книжные шкафы, между глубокими кожаными креслами стояли небольшие столики красного дерева с лампами под шелковыми абажурами.

Не успели Майкл и Сэммартин расположиться в удобных креслах, как явился стюард. Джоунас заказал кофе и бриоши. Отсюда были видны ивы за толстыми свинцовыми стеклами окон. Ивы клонились к Потомаку и беззвучно качались на ветру. В ветвях порхали птицы.

— Ну, и как тебе это понравилось? — спросил Джоунас, когда стюард, принеся завтрак, удалился.

— Замечательное представление.

— Да, настоящий спектакль, чтобы не сказать цирк. — Дядя Сэмми отпил кофе без сливок. — Вот чертовы джапы! Они опять становятся такими же упрямыми, какими были в войну и сразу после нее.