— Мне очень жаль. Я… мне не следовало так говорить с вашей спутницей. Может быть, вы войдете, госпожа баронесса?
Амалия не стала отказываться от приглашения, и Варвара Дмитриевна, впустив ее, закрыла дверь. Гостья осмотрелась. Шляпка брошена на кресло — красивая бежевая шляпка с неброскими украшениями, но женщина светская сразу же поймет, что такая вещица в английском стиле стоит больших денег. В спокойном состоянии Варвара Дмитриевна подыскала бы для нее более подходящее место, но в отчаянии женщина начинает швыряться самыми милыми, самыми дорогими предметами, и все валится у нее из рук. Мысленно Амалия отметила две бутылки на круглом столике, и хозяйка, проследив за направлением ее взгляда, усмехнулась.
— Это «Нарзан», — проговорила она с вызовом в голосе. — Я не пью.
— Я заметила этикетку, — ответила Амалия спокойно.
…Значит, жена Базиля сидела в номере, пила «Нарзан» — в то время как другая на ее месте потребовала бы вина — и, конечно, плакала. Но глаза у Варвары Дмитриевны если и были красные, то разве что самую малость.
— Вам известно, что уже арестованы два человека и что их среди прочего обвиняют в вашем убийстве? — спросила Амалия, присаживаясь на тот стул, который показался ей наиболее внушающим доверие. Ее собеседница осталась на ногах.
— Нет, я ничего не знала. А кто они?
Получив ответ, Варвара Дмитриевна изумилась.
— Ларион Маслов? И какая-то горничная? Воображаю, что сказал бы мой покойный отец, если бы меня убила горничная… — Она встряхнулась. — А вы считаете, что они ни при чем?
— В данном случае не важно, что я считаю, — сухо ответила Амалия. — Важно, что считает следователь.
— Знаете, — неожиданно промолвила Варвара Дмитриевна, пытливо глядя на гостью, — вы, кажется, были единственным человеком, который с самого начала не поверил в эту историю с вещими снами. Все остальные сразу же проглотили наживку… особенно тот бородатый олух, немецкий профессор.
— Ну, — осторожно заметила Амалия, — вас тоже оказалось сложновато провести.
— Правда? Возможно. — Варвара Дмитриевна перестала возбужденно ходить по комнате и, заметно успокоившись, придвинула стул и села напротив своей собеседницы. — Только вот я не сразу поняла, в чем дело. Наверное, я бы догадалась раньше… Просто мне и в голову не могло прийти, что моя собственная дочь станет злоумышлять против меня.
— Она же не знала, что вы появитесь в третьем сне, — напомнила Амалия. — И никто не мог этого предвидеть.
— Я? Появлюсь? — Варвара Дмитриевна надменно вскинула брови. — Нет, госпожа баронесса. Я хорошо знаю своего пасынка и скажу вам честно: он соврал.
— Но…
Запрокинув голову, хозяйка неожиданно рассмеялась визгливым смехом.
— А, вот оно что. Теперь я понимаю: вы подумали, что я испугалась и решила бежать. — Она подалась вперед, ее глаза блеснули недобрым блеском. — Так вот, госпожа баронесса: я ни от кого не бегала. Просто мне нужно было время, чтобы кое-что обдумать.
— И к каким же выводам вы пришли?
Варвара Дмитриевна вздохнула и откинулась на спинку стула.
— Я составила новое завещание, — объявила она. — Раз уж так получилось, что люди, которых я считала самыми близкими, обманули мое доверие, я… Словом, я переписала завещание. Теперь, если со мной что-то случится, моя дочь получит ровно один рубль, мой муж — копейку, а все остальное уйдет на благотворительность. — И она хихикнула.
— Значит, вы вовсе не испугались, — поддела ее Амалия.
— Сударыня, вы же понимаете, что завещание пишут не тогда, когда собираются умирать, а в любой момент жизни, на всякий случай. Это просто распоряжение, которое позволяет урегулировать финансовые дела.
Амалия попыталась представить себе лицо Базиля, когда он узнает о «просто распоряжении», и невольно пожалела, что ее самой почти наверняка не окажется при этой сцене. Сама она была бы не прочь понаблюдать его реакцию.
— Вы сказали, что хорошо знаете своего пасынка. Значит, он лгал, когда говорил о том, что ему снятся сны?
— Нет, первый раз он не лгал, — без малейшего колебания ответила Варвара Дмитриевна. — Второй тоже, именно это и сбивало меня с толку. Я не знала, что думать… А потом он соврал.
