— Но ведь Ларион живет отдельно. Как он мог отравить Лизу?
— Ага! И вот тут появляется сообщница. — Елена Ивановна попыталась выдержать эффектную паузу, но рыжую говорунью хватило только на то, чтобы набрать воздуху в грудь, и хозяйка дома увлеченно зачастила дальше. — Ларион, знаете, такой фантазер, мы обычно не обращали на его рассказы внимания, а оказалось, что зря. Одно время он рассказывал, что он кого-то спас. Так вот, полицейский узнал, что не кого-то, а горничную Глашу. Он и в самом деле вытащил ее из пруда, когда она тонула. Понимаете? Глаша и Ларион… она была ему благодарна и готова сделать все что угодно за свое спасение. И они договорились, что она поможет ему избавиться от сестер, а когда у его отца не останется наследников, Кирилл Степанович его признает. А Глаша получит свою награду. Наверное, он обещал на ней жениться, — добавила Елена Ивановна в порыве вдохновения.
Евдокия Петровна растерялась. Множество возникших у нее вопросов настоятельно требовало ответа, в то время как здравый смысл бунтовал и упорно нашептывал, что хозяйка мелет чепуху. Ну допустим, славный безобидный студент — убийца… допустим, в жизни и не такое случается. Но при чем тут Коля Шанин? А Варвара Дмитриевна?
— Простите, — сказала старая дама кротко, — я плохо знаю семью Кирилла Степановича и его привычки… А откуда вообще известно, что Ларион — его сын?
— Слухи ходили, — ответила Елена Ивановна уверенно. — Ну, сами посудите: взять в дом чужого ребенка, возиться с ним, воспитывать, тратить деньги… Бедный Кирилл Степанович! Пригрел на груди змею…
— Но ведь Ларион — сын его студенческого друга. И Кирилл Степанович поступил благородно, взял его к себе, потому что тот потерял всю семью…
— Ах, ну для приличия можно выдумать и не такое!
— А зачем Колю Шанина столкнули с лестницы? Чем он им мешал?
— Им же надо было поддерживать легенду, что сны сбываются. Вот Глаша его и толкнула, когда ее никто не видел.
— Значит, и Варвара Дмитриевна…
— Да, думаю, мы больше никогда ее не увидим. Бедная Варя!
— Послушайте, — решительно промолвила Евдокия Петровна, — я ничего такого не хочу сказать о господине Семилуцком, но… Вам не кажется, что его версия никуда не годится? Если целью было избавиться от Лизы и Оленьки, в это еще можно поверить, но ведь на Оленьку никто не покушался. И потом, если за всем стоял Ларион Маслов, с чего он взял, что Кирилл Степанович непременно его признает? Я хочу сказать… сколько было случаев, когда мужчины теряли детей, и кончалось все тем, что они заводили молодую жену и… и наследники не заставляли себя ждать…
Елена Ивановна нахохлилась. Слова собеседницы пробудили в ней сомнения. Она вспомнила, что Порфирий Филиппович больше всех пытался ее уверить, что Ларион — сын Кирилла Левашова, но Елена Ивановна давно заметила, что ее муж — наивный человек, которого можно убедить в чем угодно. (Она и мысли не допускала, что он таким образом стремился пробудить у нее неприязнь к Кириллу Степановичу, которого считал своим возможным соперником.) Любопытно вот что, думала Елена Ивановна: Варя своего пасынка только что поедом не ела, в то время как Наталья Андреевна относилась к Лариону очень даже хорошо. А ведь у Натальи Андреевны, если как следует разобраться, характер посильнее будет, чем у истеричной Вари. Стала бы она терпеть в доме незаконного сына своего мужа?
Нет, не стала бы, с сожалением ответила сама себе Елена Ивановна, и вся конструкция, выстроенная Александром Панкратовичем не без участия баронессы Корф, рухнула в тот же миг. Но самолюбие не позволяло хозяйке дома просто так взять и согласиться с доводами собеседницы.
— Может быть, следователь знает что-то такое, чего мы не знаем? — не слишком уверенно предположила она. — Если он арестовал Лариона и горничную, должны же быть какие-то основания…
— Основания такие, что очень хочется кого-нибудь обвинить, — промолвила Евдокия Петровна спокойно, разглаживая складку на юбке. — А проще всего обвинить того, за кого некому заступиться.
Елена Ивановна ощутила прилив симпатии к старой даме. Разумеется, следователь прицепился к Лариону, потому что тот — сирота. И разумеется, действия Семилуцкого ввели в заблуждение честных людей — таких, например, как сама Елена Ивановна.
