Справедливости ради, Александр Панкратович вовсе не походил на моль, но Елена Ивановна, само собой, не обратила на преувеличение никакого внимания.
— Ах, боже мой! Что же теперь будет?
Тут в голову ей пришла другая мысль.
— А Варвару Дмитриевну, получается, тоже убили?
— Ничего не известно, сударыня. Ищут, ищут ее, бедняжечку, не могут нигде найти.
— Да они не там ее ищут, — отмахнулась Елена Ивановна, — в воде надо смотреть! Нева, Фонтанка, каналы…
— Так ведь я слышала, что полиция всех утопленниц проверяет. Только ведь это смотря как она утопла. Может много времени пройти, прежде чем она всплывет. А иные как пропадут, так с концами…
Елена Ивановна попыталась представить себе Варвару Дмитриевну в виде утопленницы и содрогнулась.
— И, как назло, Порфирия нет! — сказала она вслух. — Что за несчастье…
Ей немедленно хотелось поделиться с кем-нибудь тем, что она услышала, и, вспомнив, что Евдокия Петровна еще не уехала из Петербурга, она воспрянула духом.
— Вот что: я сейчас напишу записку, а ты ее отнесешь… Тут недалеко.
И через полчаса Евдокия Петровна уже сидела в гостиной у Елены Ивановны. Дамы пили чай — точнее, пила в основном гостья, потому что хозяйка забрасывала ее словами, не умолкая ни на мгновение.
— Вы только учтите, что я сама еще не до конца во всем разобралась, — тарахтела Елена Ивановна. — Наташа мне пересказала то, что слышала Соня, но вы же знаете: горничные народ бестолковый, на них ни в чем нельзя положиться. Я бы Порфирия послала все разузнать хорошенько, но он на службе. Поразительные люди эти мужчины — вечно на службе, когда они тебе нужны…
— Вы бы и сами могли поехать к Левашовым и все разузнать, — заметила Евдокия Петровна, и, как оказалось, зря.
— Чтобы меня приняли за сплетницу? — замахала руками хозяйка дома. — Нет уж!
По правде говоря, она недолюбливала Наталью Андреевну, которая как-то отказалась ее принять, и у Елены Ивановны не было никакого желания нарываться на отказ снова. Вообще, по ее мнению, госпожа Левашова была гордячка и «себе на уме», хотя сама Елена Ивановна затруднилась бы объяснить, какой именно смысл вкладывает в это выражение.
— Вы меня сбили с толку, — промолвила она жалобно. — Я хотела рассказать о Левашовых, то есть не о них, а о Шаниных. Бедная Александра Евгеньевна, подумать только, что ей пришлось пережить! Коля пришел в себя, но врачи до сих пор не уверены, что он выживет. Тут к нему в больницу пришла баронесса Корф… Я бы никогда не подумала, что Шанины настолько близко с ней знакомы, — перебила сама себя Елена Ивановна. — Ну вот, она пришла, и Коля сказал ей, что его столкнули с лестницы. Баронесса объявила, что этого так оставить нельзя. Она почему-то с самого начала была уверена, что сны сбываются не просто так и что преступник использует их, чтобы добиться своего. И вот, значит, следствие: кто мог столкнуть Колю да зачем. И тут вспомнили про Лизу, и ее смерть сразу же показалась подозрительной. Дегуров, конечно, хороший доктор, но он старой закалки — пациент умрет, так он обязательно причину отыщет, и самую убедительную.
— Мне казалось, что все доктора такие, — заметила Евдокия Петровна с достоинством. (У нее и в мыслях не было шутить.)
— Ах, ну я же не думаю его обвинять, — отозвалась ее собеседница, встряхнув медно-рыжей головой. — Но он должен был разобраться, прежде чем заявлять, что Лиза умерла от сердца. Одним словом, тот следователь, Семилуцкий его фамилия, он стал ходить по дому и выпытывать, какие у них есть яды или, допустим, лекарства. Ну, чем человека можно отравить, а он и не заметит. И какого-то лекарства — да, кажется, это было лекарство — на месте не оказалось, или его оказалось меньше, чем должно быть. Я, наверное, путано объясняю…
— Ничего, я все поняла, — успокоила ее Евдокия Петровна. — Так, получается, что Лизу отравили?
— Да! — вскричала Елена Ивановна, широко распахивая глаза. — План был избавиться от Лизы и от Оленьки.
— Но зачем?
— Это Ларион Маслов, — победно объявила хозяйка. — Он незаконный сын Кирилла Степановича, понимаете? Но пока у отца была законная семья, Лариону не на что было рассчитывать.
