— Уже что-то, — пробормотал Хабаров. — Не через десять! То есть яд Цветаеву ввели утром. Он пришёл на работу и помер.
— Не ввели, — поправила Джахан. — Подложили в ботинок.
— Ну да. Происхождение вещества вообще никак нельзя установить?
Она вздохнула.
— Очень приблизительно, Алексей!.. Для уточнения мне нужно в лабораторию, в «поле» таких исследований не проведёшь.
— Ну приблизительно.
— В Швейцарии есть фармацевтический институт «Нортэкс». Разумеется, официально они занимаются разработкой препаратов для лечения аритмий и других сложных заболеваний сердечно-сосудистой системы. Но основной вид деятельности — синтез отравляющих веществ. Нелегально, разумеется!
— Я, по-моему, даже слышал про них, — задумчиво сказал Хабаров.
— Они нейтралы, поэтому продают всё и всем. То есть заказчиком может быть кто угодно, спецслужбы, террористы, бандиты. Так вот, вещество, которое я выделила, по химическому составу напоминает те, что были разработаны «Нортэксом» раньше. Я когда-то сталкивалась с похожими.
— Это ничего нам не даёт, — сказал Хабаров. — Если они продают всё и всем, концов мы не найдём.
— Мы с тобой сегодня уже почти нашли, — проворчала Джахан. — Если бы не проворонили агента, сейчас уже всё знали бы!..
— Да ладно.
— Не ладно.
— У Цветаева были романтические отношения с библиотекаршей Настей Хмелёвой, — сказал Хабаров, щурясь на солнце. — Мне рассказала об этом Галя из читального зала. Она видела их в электричке, они ворковали, как голубки. Или как школьники, что ли. Она не стала к ним подходить из деликатности. Галя утверждает, что об этих отношениях никто не знал, и в городе они никогда не встречались.
— Встречались. Ты же нашёл билеты в кино!
— Может, один раз и сходили. Но в основном всё время прятались.
Джахан подумала немного:
— А может быть, что в электричке он ездил с одной особой, а в кино пошёл с другой?
Хабаров посмотрел на неё:
— Вряд ли. Если бы я с тобой катался в электричке, в кино бы тоже пошёл с тобой.
— Почему мы никогда не ходили в кино? — вдруг спросила она. — И на электричке не ездили?
— Мы всё время были на работе.
— Или в лазарете, — подхватила она язвительно. — Одно из двух. Или на задании, или в лазарете.
— Неправда, — возразил он. — Меня ранили всего дважды.
Она хотела что-то сказать, даже рот открыла, — и не стала ничего говорить. Хабаров прямо-таки собственными глазами видел, как захлопываются чугунные ворота, скрипит ворот подъёмного моста, идут вверх цепи, сейчас упадут засовы, замкнутся решётки, к башням встанет стража, и никто и никогда не возьмёт эту крепость штурмом!..
Но она же хотела что-то сказать!..
Джо никогда не жила душа нараспашку, но всё же Хабаров многое о ней знал, когда она допускала его до себя.
…Но сейчас она же захотела что-то ему сказать!..
— Джо, — начал он и взял её за руку. — При чём тут лазареты? Таскаться по госпиталям — часть нашей работы, ничего романтического. На бетонном заводе приходится носить респираторы. На шахте каску. У нас время от времени лежать в госпитале. И что?
Она выдернула руку.
Глаза — чёрные, страшные, прекрасные восточные глаза — сузились, раздулись тонкие ноздри. На скулах выступили алые пятна. Она стала похожа на ведьму.
…Кто не спрятался, я не виноват.
Хабаров против воли немного подался от неё назад.
— Ничего особенного, — выговорила она. — Каска, шахта, всё прекрасно!.. Только ты никогда не считаешься ни с чем, Алёша! Тебя не интересуют затраты! Из тебя вышел бы плохой полководец, ты погубил бы всю армию! Ты видишь цель, и остальное тебя не интересует! Дашка спросила, может ли она вмешаться в дела преступного авторитета, и ты немедленно разрешил, потому что тебе нужны были сведения! А если бы её убили в этой перестрелке?!
— Джо, она не маленькая девочка. Она профессионал…
— Нет, она девочка! И её нужно останавливать! А не поощрять! Но ты не хочешь! Ты всю жизнь такой! Ты лезешь в пекло головой вперёд, и тебе наплевать на остальных!
— Что значит — наплевать?! — Хабаров тяжело задышал, кровь бросилась в лицо. — Я что, когда-то оставлял группу в опасности? Ради каких-то своих целей?!
— Да не группу! — закричала Джахан. Он никогда раньше не слышал, чтобы она кричала. — При чём тут группа! За группу ты жизнь отдашь, это нам известно! А я?!
