Макс с размаху сел на стул и потёр лицо.
— Твоя замечательная коллега сказала нам, что ты встретил девушку и почти потерял. Она сказала: это его последний шанс. Ещё она упомянула о человечности и милосердии.
— О милосердии и человечности, — повторил за ней Макс.
— И мы поехали в Тамбов! — торопливо подхватила Марочка. — Миша купил нам билеты на поезд и проводил нас на вокзал! Адресом Лизочки нас снабдила твоя коллега. И вот… мы все здесь.
Марочка подошла и погладила его по плечу. Макс повернул голову и поцеловал ей руку.
— Может быть, нам не стоило вмешиваться? — спросила та дрогнувшим голосом. — Может быть, мы позволили себе лишнего? Может, ты представлял себе дальнейшую жизнь как-то иначе?.. Может быть, нечто другое для тебя «осим хаим»?
— Марочка, — взмолился Макс, поднимаясь. — У меня не было никакой жизни. Ты же знаешь!.. С тех пор как не стало родителей.
В первый раз он выговорил это вслух — не стало родителей и не стало жизни.
— У меня была работа, единственное, что имело смысл. Она у меня и осталась. А жизнь вы мне только что устроили.
— Ты говоришь правду?
— Истинную, — признался Макс. — Истинную правду, Марочка.
— Потому что это безобразие, — отчеканила Джахан. — И другого названия нету.
— Да миленькая моя! — почти завыл председатель. — Да где ж я возьму посреди тайги оборудование, да ещё работников!.. Откуда они тут нарисуются?!
— Есть государственные программы, — продолжала Джахан, не слушая, — привлечения молодых специалистов. Это всем известно!.. Если вы станете выделять жильё и платить зарплату, люди сюда поедут. Сколько гектаров земли положено каждому постоянно проживающему?
— Да при чём гектары-то, миленькая?! — Председатель всплеснул руками: — Никто ж не хочет работать! Все хотят сладко жить, долго спать и чтоб непременно интернет с этими… как их… с приставками!
Джахан уставилась на него.
В крохотном кабинетике было пыльно и… скучно. Два стола, треснувшая лампа, древний компьютер и папки, папки, тоже пыльные и скучные. На стене диаграмма с двумя ломаными линиями, синей и красной. Джахан каждый раз, бывая в этом кабинетике, изучала диаграмму и моментально забывала, что на ней изображено. То ли рост поголовья скота, то ли удоев, то ли жилищного строительства.
— На носу зима, — наступала Джахан, — это вам не интернет с приставками!.. У нас каждый год одно и то же. Весной в город не попасть — половодье. Летом не попасть — то пожары, то дожди. Зимой только на вертолёте, но у нас его нет! А люди болеют не только… по погодным условиям.
— Знаю, всё знаю, миленькая! Но ты-то у нас на что? — Голос у председателя стал льстивым. — На тебя вся надежда! Вон как к тебе народ тянется!
— Без оборудования и специалистов грош мне цена, — процедила Джахан. — Я принимаю роды, лечу зубы, врачую мелкие травмы, но всего этого мало. И я не всегда могу быть здесь.
— И это знаю, миленькая, к родственникам мотаешься, дай Бог им здоровья, чтоб реже болели!.. Но потерпи ты ещё, не рви из меня жилы! Придёт время, построим и мы больницу!
— Клуб вы построили, — не глядя на него, буркнула Джахан. — Жилы не порвали. Возле клуба каждый выходной пьянки. А на больницу средств нет.
…Всё она понимала! Понимала, что не построит председатель больницу, особенно сейчас, осенью. Понимала, что деньги нужны, а их, как всегда, нет. Понимала, что разговор этот ничем не закончится — поговорят и разойдутся.
Но её бесили всегдашняя безалаберность и ничегонеделанье!.. Никто ни за что не возьмётся, если есть возможность не браться!.. Председатель, случись что с его супругой или великовозрастной дочкой, вертолёт как пить дать добудет — в леспромхозе или у эмчеэсников! А на остальных ему наплевать. Есть Джахан — лекарка, — она что-нибудь придумает, полечит как-нибудь. Когда она в мае вернулась с задания, почтовый ящик у неё на заборе был забит бумажками с разнообразными просьбами и обращениями. Люди приходили из дальних сёл, не зная, что её нет, и оставляли записочки, надеясь, что она вернётся, прочитает и поможет!.. Всё лето она верхом объезжала больных — и здоровых тоже! И не ко всем успела — мальчишка умер от заражения крови, охотник от воспаления лёгких. А ничего не нужно было делать, только вовремя антибиотик дать!
