— Да, сеньоры, смешно получилось, — похрюкивал грузный Меса. — А мои-то соколы со страху голыми руками, без всяких блоков пушки на стену втащили. Без блоков. Теперь буду знать, как они могут.
— Еще бы, — улыбался немногословный Сандоваль. — Жить захочешь — и не на такие подвиги сподобишься. Мои ребята тоже струхнули, хотя, надо отдать должное, храбрились.
— Им это практически удалось, только кони их выдали. Очень уж нервничали, — отпустил добродушную шпильку Альварадо.
— Это все потому, что вы, их любимый капитан, изображали курицу на насесте, сидя на верхушке главной пирамиды, — беззлобно парировал дон Гонсало. — А вот если бы изволили спуститься…
— А сын убиенного короля Несауальпилли оказался вполне приятным и разумным молодым человеком. Не только позаботился о еде и выпивке, — встряхнул полупустую тыквенную флягу Кристобаль де Олид, — но и обещал дать любое количество людей для любых работ.
— Чую, быть ему сеньором Тескоко в самое ближайшее время. — Альварадо лукаво посмотрел на Кортеса и отсалютовал ему флягой.
Капитан-генерал сдержанно кивнул.
— Только стоило ли гнать их на работу прямо ночью? — вслух подумал Ромка.
— Ничего-ничего, дон Рамон, — урезонил его Олид. — Раньше начнут, быстрее закончат.
— Куаутемок тоже не дремлет, — вставил Кортес. — Наверняка укрепляет город и готовит войска.
— А сколько времени займет строительство канала и сборка кораблей? — посерьезнел де Олид.
— Лопес посчитал, что если те семь-восемь тысяч индейцев, что выделил нам сын короля, будут работать днем и ночью, сменяя друг друга, то достаточно углубим канал за четыре дня. К тому времени он с набравшимися сноровки талашкаланцами сможет спустить на воду две бригантины, они прикроют нас со стороны озера, — ответил Кортес.
— А что мы будем делать эти четыре дня? — спросил Альварадо.
— Как раз об этом я и хотел с вами поговорить.
Волна ужаса окатила русского воина, поднимая дыбом волоски на руках и цепляясь за позвоночник липкими коготками страха. Мирослав схватил остолбеневшего испанца за плащ и буквально поволок обратно на площадь. Тот оступился, чуть не упав, побрел, безвольно переставляя ватные ноги, и наконец побежал.
— Подъем, вставайте! — заорал он, выскочив к костру.
И остановился, уставившись на Мирослава. Что дальше-то делать, читалось в его взгляде. Тот тоже замер в растерянности, слушая, как нарастает и приближается утробный рык. Молодые конкистадоры, мгновенно проснувшись, вскочили на ноги и схватились за арбалеты, бессмысленно целясь в темноту. Талашкаланцы топтались вокруг пирамиды с копьями, не решаясь ни взять в руки оружие, ни кинуться наутек. Рев слышался все ближе. За околицей раздались страшный крик, рычание и чавкающий хруст. Это нашел свою смерть сбежавший часовой.
— В храм! — пришло в голову русича. — Быстрее! И этих, — он ткнул острием сабли в группу дрожащих союзников, — с собой!
Получив ясную цель, испанцы сорвались с места. Старый солдат мечом погнал к храму стайку индейцев. Молодые, поводя арбалетами, прикрывали его отход. Мирослав постоял, катая в ладони скользкую от пота рукоять сабли и прислушиваясь к нарастающему рыку. И тоже побежал к пирамиде, стараясь держаться так, чтоб не попасть под стрелы, если молодежь струсит и начнет гвоздить по теням.
Ворвался внутрь. Черепа, коими были густо украшены стены святилища, безучастно взирали на талашкаланцев, сгрудившихся вокруг статуи божества в надежде, что она защитит их от вырвавшихся на свободу демонов ночи. Лица испанцев, белевшие в скупом свете, застыли каменными масками, пальцы сжимались и разжимались на ложах арбалетов. Они напряженно глядели куда-то за спину русского воина. Он оглянулся. Увидел два зеленых глаза, смотрящих из мрака, казалось, прямо ему в душу.
Черт. Мирослав развернулся к врагу лицом и выставил вперед острие. Взгляд его скользнул по толстенной циновке, сплетенной из двадцати или тридцати слоев тростника. Да это ж дверь?!
Глаза надвинулись из темноты, ветер донес до ноздрей острый звериный запах.
Мирослав схватил циновку за специальные ушки и потянул ее к проему. Мышцы напряглись, связки затрещали, но заслонка даже не шевельнулась. Подбежал один из молодых испанцев. Навалились вдвоем. Медленно, вершок за вершком, дверь сдвинулась с места. Глаза рванулись вперед, приближаясь с бешеной скоростью. Хрипя, люди сдвинули новоявленные ворота и забили ими проем. Подперли плечами.
