Похоже, ее ответ обеспокоил Мартино.
— Но ведь вы должны понимать свою выгоду, — заметил он. — У вас нет змей. А потому…
— Все, что мы имеем, — продолжила Рин, — создано Святым Патриком по воле Господа. И я не думаю, что бандейранты могут с ними двоими тягаться.
Проговорила она это сердито и уже через мгновение пожалела об этом.
— Должен был вас предупредить, Джонни, — сказал Чен-Лу, — у нее ирландский темперамент.
А сам подумал: Конечно, он ломает комедию ради меня, маленький хитрец.
— Понимаю, — отозвался Мартино на слова Рин. — Если Бог не счел необходимым освободить нас от насекомых, то и нам не следует этим заниматься.
Она встревоженно посмотрела на него.
Чен-Лу подавил поднявшуюся в груди ярость. Этот коварный латиноамериканец пытается поймать Рин в капкан и делает это вполне уверенно!
— Увы, мое правительство, — сказал китаец, — не признает факта существования Бога. Возможно, если бы Бог предложил обменяться посольствами…
Чен-Лу похлопал Рин по руке, почувствовал, что та дрожит, и продолжил:
— Тем не менее МЭО полагает, что уже в этом десятилетии мы начнем борьбу к северу от Рио-Гранде.
— Это МЭО полагает или Китай?
— Оба.
— Даже если североамериканцы будут возражать?
— Ожидается, что они услышат доводы разума.
— А ирландцы?
Рин удалось улыбнуться:
— Ирландцы всегда были весьма неразумны.
Она протянула руку к своему бокалу, но тут ее внимание привлек стоящий около стола, одетый в белый мундир бандейрант Виеро.
Мартино поднялся и еще раз поклонился Рин.
— Доктор Келли, — сказал он, — позвольте представить вам одного из моих братьев по оружию, Падре Виеро. — И, повернувшись к Виеро, произнес: — А эта красотка, уважаемый Падре, не кто иная, как местный директор-исполнитель МЭО.
Виеро кивнул и сел на краешек дивана со стороны Мартино.
— Очарован, — пробормотал он.
— Моих боевых товарищей отличает чрезвычайная застенчивость, — сказал Мартино, вновь заняв место около Рин. — Они предпочитают мочить муравьев.
— Джонни, а как ваш отец? — спросил Чен-Лу.
Мартино ответил, не сводя глаз с Рин:
— Все его время отдано делам на Мату-Гросу.
И после небольшой паузы:
— У вас чудесные глаза.
И вновь Рин была обескуражена его прямотой. Она взяла стоявший перед командиром бандейрантов фужер с золотистым напитком и поинтересовалась:
— Что это?
— Весьма свирепое зелье, бразильская медовуха. Попробуйте. В ваших глазах сверкают золотистые огоньки в тон этому напитку.
Рин подавила желание возразить и поднесла фужер к губам. Ей было действительно любопытно. Но не успела она пригубить, как встретилась глазами с Виеро, который уставился на ее прическу.
— Это что, действительно натуральный цвет? — спросил тот.
Мартино рассмеялся и покачал головой:
— Падре!
Чтобы сгладить неловкость, Рин пригубила медовуху, нашла напиток густым и наполненным ароматами цветов, которые буйно распускаются весной на просторах пампасов; была в нем и некая острота, укрывшаяся под мягкой сладостью сахара.
— Нет, я серьезно! — не унимался Виеро. — Это такой цвет?
Чен-Лу склонился к нему через стол и объяснил:
— У многих ирландских девушек такой цвет волос, Виеро. Это означает буйный темперамент.
Рин поставила фужер на стол, пытаясь понять, что же она чувствует. Между ее боссом и этим Виеро складывались вполне товарищеские отношения, и ей было жаль, что она их не разделяет.
— Ну, и куда теперь, Джонни? — спросил китаец.
Бросив взгляд на своего подчиненного, Мартино внимательно посмотрел на Чен-Лу. Какого черта этот чиновник задает подобные вопросы, причем здесь и сейчас? Он же полностью осведомлен относительно всего, что происходит.
— Странно, что вы не в курсе наших дел, — произнес Мартино. — Вечером мы отбываем в Сьерра-дус-Паресис.
— За большим жуком Мамбуки, — добавил Виеро.
Неожиданно лицо Мартино побелело от ярости.
— Виеро! — выпалил он.
Рин переводила взгляд с одного на другого. Над столом повисла странная тишина, которая, казалось, отзывалась покалыванием в руках и плечах.
В том, что разворачивалось сейчас перед ней, было нечто пугающее, отталкивающее, но и содержащее изрядную долю эротики. Ее тело отозвалось на происходящее, причем с ненавистью, хотя точную причину этого отклика она не могла назвать. Единственное, что Рин поняла: вот для чего Чен-Лу вызвал меня, чтобы обворожить Мартино и затем легко им манипулировать. Я сделаю это, но, что мне более всего ненавистно, так это то, что получу от этого удовольствие.
