Ирония оказалась в том, что нам почти ничего объяснять и не пришлось. Перси сошел с ума и застрелил Вильяма Уортона. Это мы и сказали, и каждое слово было правдой. Когда Андерсон спросил Брута, как вел себя Перси перед выстрелами, Брут ответил одним словом: «Тихо», и тут я пережил ужасный момент, потому что испугался, что рассмеюсь. Ибо это тоже правда: Перси вел себя тихо, поскольку большую часть смены его рот был заклеен клейкой лентой и он мог только мычать.
Кэртис продержал Перси до восьми утра, Перси молчал, как индеец из табачной лавки, но вид у него был жуткий. К тому времени пришел Хэл Мурс, суровый, уже знающий обо всем и готовый вновь приступить к работе. Кэртис Андерсон тут же сдал ему дела с таким облегчением, что мы все это почувствовали. Испуганный, взвинченный человек исчез, это был снова начальник Мурс, он решительно подошел к Перси, взял его за плечи своими крупными руками и сильно встряхнул.
– Сынок! – закричал он в бессмысленное лицо Перси – лицо, начавшее уже размягчаться, как воск. – Сынок! Ты меня слышишь? Скажи мне, если слышишь! Я хочу знать, что здесь произошло!
Конечно же, Перси ничего не сказал. Андерсон хотел разделаться с Перси: обсудить, как лучше уладить это дело, имевшее явно политическую окраску, но Мурс отложил разговор с ним на время и потащил меня на Милю. Коффи лежал на койке, отвернувшись лицом к стене, ноги болтались, как всегда, до земли. Казалось, что он спит, и, наверное, правда, спал... хотя он не всегда был таким, как казался, мы потом это узнали.
– То, что произошло у меня дома, как-то связано с тем, что случилось здесь, когда вы вернулись? – спросил Мурс очень тихо. – Я прикрою вас, как смогу, даже если это будет стоить мне работы, но я должен знать.
Я покачал головой. Когда я говорил, то тоже понижал голос. В блоке сновало больше десятка следователей. Один из них фотографировал Уортона в камере. Кэртис Андерсон повернулся в ту сторону, и на время нас видел только Брут.
– Нет, сэр. Мы доставили Джона обратно в камеру, потом выпустили Перси из смирительной комнаты, куда затащили его в целях безопасности. Я думал, он станет кипятиться, но он был спокоен. Только попросил вернуть пистолет и дубинку. Больше ничего не сказал, просто вышел в коридор. А потом, когда дошел до камеры Уортона, достал пистолет и давай стрелять.
– Как считаешь, может, он из-за смирительной комнаты тронулся?
– Нет, сэр.
– Вы надевали на него смирительную рубашку?
– Нет, сэр. Не было нужды.
– Он вел себя смирно? Не сопротивлялся?
– Нет, не сопротивлялся.
– Даже когда понял, что вы хотите запереть его в смирительной комнате?
– Именно так. – Я хотел было слегка приукрасить, добавить пару слов о Перси, но поборол себя. Чем проще, тем лучше, я это знал. – Не было шума. Он просто отошел в угол и сидел там.
– И ничего не говорил об Уортоне?
– Нет, сэр.
– И о Коффи тоже?
Я покачал головой.
– Перси имел что-то против Уортона? Может, он за что-то рассчитался?
– Вполне возможно, – сказал я еще тише. – Перси очень небрежно относился к тому, где можно ходить. Однажды Уортон дотянулся до него, прижал к решетке и слегка пощупал. – Я помедлил. – Ну, позволил себе кое-что, можно так сказать.
– И больше ничего? Только «слегка его пощупал» и все?
– Да, но Перси это очень возмутило, к тому же Уортон сказал что-то вроде того, что с удовольствием трахнул бы скорее Перси, чем его сестру.
– У-гу. – Мурс все время смотрел на Джона Коффи, словно ему требовалось постоянное подтверждение реаль-ности существования этого человека. – Это не объясняет случившегося с ним, но многое говорит о том, почему он стрелял именно в Уортона, а не в Коффи или в ко-го-нибудь из твоих людей. А твои парни, Пол, они все скажут одно и то же?
– Да, сэр, – ответил я тогда ему. – И они расска-жут, – пояснил я Джен, начиная есть суп, поданный на стол. – Я об этом позабочусь.
– Ты солгал, – сказала она. – Ты солгал Хэлу.
Вот такие они все жены. Всегда ищут дырочки, проеденные молью, в лучшем костюме и, как правило, находят.
– Давай посмотрим с другой стороны. Я не сказал ему ничего такого, с чем мы оба не смогли бы жить дальше. Хэл, я думаю, чист. Его там даже не было, в конце концов. Он сидел дома и ухаживал за женой, пока Кэртис не позвонил ему.
