Но пришли французы, и в 1842 году мечеть Кечава была превращена в католический собор св. Филиппа. Потеряв в своем внешнем облике значительную долю восточного колорита, она зато приобрела орган, кресло под балдахином для архиепископа и деревянную статую девы Марии, вывезенную из Севастополя. К тому же внутри была построена часовенка для хранения останков некоего мученика Джеронимо — мавра, принявшего христианство и за это живым замурованного в 1569 году в глиняную стену форта Бордж Сетти Бакелит.
Лишь в 1962 году здание снова возвращено мусульманам. Днем оно служит школой, где звучат веселые детские голоса и где величественного вида араб по старинному обычаю стукает ребят длинной палкой по голове за их рассеянность и непослушание. Не скрою, что по вине своей страсти к фотографированию я тоже отвлекла ребят от занятий и послужила причиной учительского гнева.
В стремлении приобщиться к восточной «экзотике» в мечети заходит немало неверующих посетителей, туристов. Всегда чрезвычайно людно и на площади Мучеников. Помнится, еще Теофиль Готье находил в ней сходство с испанскими Прадо и итальянскими Корсо. Здесь можно встретить людей в самых диковинных нарядах; я думаю, что, появись на этой площади сейчас сам Тартарен из Тараскона, и его костюм не вызвал бы ровно никакого удивления и потерялся бы в пестрой толчее бурнусов, джалябий, тюрбанов и темно-красных фесок, причудливо сочетающихся с черными костюмами, модными галстуками и белоснежными нейлоновыми рубашками, — в любую жару, отправляясь в учреждение, алжирец предпочитает именно такой строгий наряд.
Периодически все пространство площади занимает ярмарка. Пестрые, яркие товары свешиваются вниз, раскидываются горизонтально и по диагонали. Веселые, шумные продавцы зазывают публику, из громкоговорителей ревут африканские мелодии. Большим успехом пользуются всевозможные лотереи — выигрыши выставлены и разложены тут же неправдоподобно ярким, сказочным ковром. Невдалеке примостился цирк Шапито. Это единственное, что напоминает площадь какого-нибудь среднерусского города. Обычно на ярмарке много молодежи. Кстати, алжирская молодежь охотно позирует перед объективом. Им, свободным и жизнелюбивым, видимо, не страшен «гнев Аллаха».
Когда-то посреди площади стоял памятник герцогу Орлеанскому. Герцог восседал на лихом коне, за что и вся площадь иногда именовалась «конной». (Официально при французах она называлась сначала Королевской, затем площадью Правительства.) Легенда гласит, что автор скульптуры Марошетти допустил какую-то ошибку в уздечке лошади и в страхе перед гневом герцога покончил с собой. Десять лет назад живая история стерла следы и несчастного скульптора, и печально известного «дюка». Разве только все еще торчит постамент, покрытый травой и плесенью.
Площадь Мучеников, вплотную прилегающая к берегу, служит как бы основанием старого Аль-Джазаира, который тянется отсюда вверх, возвышаясь над уровнем моря более чем на 100 метров. Границы города составляли ярко выраженный архитектурный треугольник, что полностью соответствовало строгому геометризму восточного стиля и за что Аль-Джазаир нередко сравнивали с прямым парусом корабля, так называемым марселем. Две другие стороны треугольника — это окружающая город глинобитная стена протяженностью около двух с половиной километров, возведение которой длилось почти 85 лет[5]. Населенные и живые, эти старые кварталы и сейчас продолжают существовать внутри современного Алжира как законченный архитектурный ансамбль XVI века. Только теперь они являют собою лишь незначительную часть столицы и называются Касба. Здесь можно в сконцентрированном виде обнаружить все образцы культовых и светских строений турецкого периода — мечети и медресе, цитадели и остатки крепостных стен, дворцы и городские жилища. Касба по-арабски — это цитадель, дом-крепость, массивное сооружение, иногда напоминающее замок с башнями и бойницами. Очевидно, сюда название это и перешло от названия старой крепости, которая когда-то занимала верхние склоны Джурджуры и непосредственно защищала город с юга, то есть с суши, одновременно служа наблюдательным пунктом.
