— Нет? — Это было уже интересно.
Таня, немного подумать — и все становится ясным. Доктора не входят в круг общения моего малыша. То ли в силу возраста, то ли в силу отменного здоровья, хвала Всевышнему. Зато в сферу его интересов регулярно попадает Интернет. А это значит, что Оли всего лишь накопал во Всемирной паутине какого-нибудь специалиста. Хм, любопытно, как Оливер с ним общался, от своего имени, или от моего? Если от моего, то нужно будет внушить ребенку, что нехорошо водить за нос взрослых. А если от своего, то не могу даже представить себе этого эскулапа. Не удивлюсь, если светило окажется современным ясновидящим из Бирмы.
— Нет, мам. — Малыш выглядел довольным собой. — Ты не подумай, я все тщательно взвесил, этот доктор живет в нашем городе, и он не возьмет с тебя денег.
— У-у??? — Определенно, что-то из области ненаучной фантастики. Я, действительно, знакома со всеми специалистами подобного рода земли Бремен: некоторые приходили любоваться на меня, будто на экспонат, остальных нашла и посетила я сама. Благотворительность, как я успела узнать, не их конек. Кстати, среди них, по всей вероятности, был и папа симпатяги Агнет — девочка же сказала мне, что ее папа психотерапевт. Интересно, кто именно?
— Он может встретиться с тобой в субботу или в воскресенье, нужно только позвонить ему. У меня есть номер его мобильного.
Мой ребенок так растрогал доктора, что тот дал номер частного телефона?
— А где он принимает? В клинике или у него кабинет? Как фамилия твоего чудесного врача, возможно, я его знаю?
— Нет, мам, ты его не знаешь, он не из клиники. — Оливер заметно смутился. — Ты понимаешь, он… он не совсем врач. Ну то есть он врач, конечно… почти.
Ветеринар, что ли? С представителями этой профессии я действительно не знакома. Так, вот все и становится на свои места. Я вдруг почувствовала разочарование. И как удалось хитрюшке Оли за несколько минут убедить меня в реальном существовании чудодейственного доктора? И как я повелась? Или сейчас выяснится, что протеже сына — гадалка со стажем.
Я постаралась не дать воли эмоциям.
— А кто же он? — Надо отдать мне должное, голос прозвучал беззаботно и жизнеутверждающе.
— Он Курт, брат Агнет. Он учится на доктора в Бремене, он каждые выходные приезжает домой.
Так, студенты меня еще не смотрели. А, нет, вру, меня смотрели и студенты.
— Мам, ты только не говори сразу нет. Курт, он совсем взрослый, он хороший и очень веселый. И еще он очень красивый. Он всем нравится и тебе тоже понравится. — Оли затараторил, словно трещетка, только бы не дать мне возможности вставить слово: — Он водил нас с Агнет в зоопарк и, знаешь, он так много знает про животных! Мам, он так смешно моржа передразнивает! Ты его попроси, он тебе покажет…
Я все-таки не выдержала и расхохоталась, представив, как прихожу к врачу и прошу того показать мне моржа. Оли расценил мой смех по-своему.
— Я знал, что ты согласишься! — обрадованно завопил он на весь дом. — Агнет сказала, что ты не согласишься, а я знал, знал! Ты ведь у меня самая лучшая на свете! Ты все всегда понимаешь! Ну… почти все…
И что остается делать после такого признания твоих заслуг?
Ребенок ведь старался, нельзя не отметить. Он думал обо мне и о том, как мне помочь. Правда, в проблему оказались посвящены совершенно посторонние люди, дети — Агнет и неведомый мне Курт, — но все равно. Все равно, имею ли я право отказаться от чистой и бескорыстной заботы? Я могу сейчас отмахнуться, указать Оливеру на его место во взрослой жизни, но кто из нас выиграет от этого? Точно не я и точно не Оли. Не зря же я двенадцать лет борюсь за доверие сына. Я, в самом крайнем случае, могу просто познакомиться с этим Куртом, от которого в восторге мой сын, и составить о нем собственное представление. Это нелишне. Между прочим, среди студентов попадаются умненькие, ведь учат же их чему-то. С Куртом можно будет просто побеседовать, а то я обычно теряюсь в общении с докторами, половину мучающих меня вопросов забываю задать. А когда вспоминаю, то уже бывает поздно, консультация окончена.
Сын воспользовался моей задумчивостью и моим молчанием, принялся активно убеждать:
