— Это садок, — сказал он. — Я в нем, бывало, ловил форелей и окуней.
— Теперь в нем полно угрей, — сказала Клэр, уверенная в том, что они находятся в Фалленвуде. — Отец не любит окуня, и пруд приспособили для разведения угрей.
Бернард в ответ только хмыкнул.
Вскоре он придержал коня у хижины с соломенной крышей. Из-за угла домика, размахивая крыльями и с недовольным криком, к ним устремились два огромных серых гуся.
— Вот о нашем приходе и объявили, — весело заметил Бернард.
— Это гуси госпожи Морган? — спросила Клэр.
— Думаю, что да.
В дверях появилась старушка. Когда она увидела Бернарда, глаза у нее полезли на лоб, и она перекрестилась шишковатыми пальцами.
— Слава всем святым! Бернард, ты ли это?
— Да, я. Почему это всех так удивляет?
Женщина с улыбкой вперевалочку подошла к нему.
— Ох, парень, тебя ни с кем не спутаешь. Сойди вниз, чтобы мне, старухе, можно было получше тебя разглядеть.
Бернард не успел поставить ногу на землю, как знахарка крепко обняла его. Бернард не смутился и тоже обнял ее. В глазах старушки блестели слезы.
— Ты долго не возвращался, Бернард Фицгиббонз, и хорошо, что вернулся. — Вдова повернулась к Клэр, сидящей на Кабале. — Миледи, как ваша простуда?
Клэр удивленно воззрилась на нее.
— Именно поэтому мы здесь, Лилиан, — ответил за Клэр Бернард. — Своим кашлем она распугала птиц в гнездах.
— Тогда сними ее с коня. Коня спрячьте за домом и входите.
Бернард обхватил Клэр за талию и легко спустил на землю. Какой он сильный, подумала она, зная, что крупнее многих женщин ее возраста, а он подхватил ее словно перышко.
— Входите, входите, — звала их Лилиан.
— Иди вперед, а я заведу Кабала за дом.
Клэр вошла следом за госпожой Морган — Лилиан, как звал ее Бернард, — в домик и уселась в кресло около очага, куда та ей указала.
— Все еще кашляете? — ласково спросила Лилиан.
— Откуда вам известно, что я простужена?
Лилиан усмехнулась и, отвернувшись, стала рыться в большом деревянном сундуке.
— Девочка, я готовила для вас питье, когда вы были росточком с моего гуся. Неужели вы думаете, что я не знаю про вашу простуду?
Клэр смутилась и спросила:
— Значит, вам известно, кто я?
— Да, леди Клэр. Когда ваша матушка посылает за травами, она всегда сообщает, для кого. Снадобья, которые я готовлю для вас, отличаются от других. Мы давно выяснили, какие травы вам не подходят, поэтому я с особой тщательностью готовлю настои для вас. — Она разложила на столе какие-то листья и цветочные лепестки. — Позвольте вам сказать, что я почувствовала огромное облегчение, когда ваша матушка перестала посылать за мазями.
Клэр застыла, вспомнив, куда прикладывали эти мази, как они облегчали ей боль от синяков. Вдова заметила ее смущение, обошла вокруг стола и, наклонившись, взяла руки Клэр в свои.
— Ну-ну, миледи. Не волнуйтесь. Я, кажется, напомнила о неприятных событиях, но что было, то было.
Доброжелательность, исходившая от старушки, успокоила Клэр. Но она все-таки не могла уразуметь, каким образом Лилиан узнала ее, ни разу до этого не видев.
— Как вы поняли, что вместе с Бернардом на лошади сижу именно я?
— А, вы про это… Сегодня выдалось занятное утро.
— Очень занятное, — раздался с порога голос Бернарда.
Клэр обернулась. Как давно он стоит здесь и много ли услышал?
— Клэр, люди твоего отца здесь уже побывали, — сказал он. — Я увидел свежие следы копыт перед домом. Вот почему Лилиан догадалась, что со мной — ты. Правда, мне непонятно, как она узнала меня. Я уехал отсюда очень давно.
Лилиан подошла к нему.
— Бернард Фицгиббонз, ты — вылитый отец. Те, кто знал Гранвилла, сразу поняли бы, что ты его сын. Теперь осталось только узнать, унаследовал ли ты его стойкий характер.
— Каким образом?
— Что ты помнишь о том дне, когда умерли твои родители?
Бернард провел ладонью по волосам.
— Все. Каждый выкрик, — еле слышно произнес он.
— Хорошо. Тогда, возможно, Фалленвуд вновь превратится в Факстон.
