— Я нёс её. Она настоящая, живая, — убеждал Шон то ли лавочницу, то ли себя. — Съела мой сэндвич. А если завтра закашляет, жар начнётся, мне придётся вызвать доктора. Какие ши, мэм?
— Боюсь, у нас она — последняя. Они исчахли там, в Светлых Покоях, — горестно качала головой миссис О’Хара. — А что болеют, так у нас одна порода. Они тоже от Адама, только раньше появились, до изгнания из рая.
— Похоже на ересь, мэм. Преподобный отец Руни не одобрил бы…
— Пусть его. Речь-то о судьбе, не об ангине. Для ши нет греха и спасения. Им не суждены ни пекло, ни блаженство, у них своё место. Сдаётся мне, их туда звали, а они всё цеплялись за землю, не хотели уходить… И вот дождались до беды. Мать унесло, а эта одинокая осталась. С ней совсем худо будет. Не поднимется, не долетит — мала, слаба… Так и растает. Ветер порхнёт, и ни пылинки не останется… Ах, Куу, Луна Небесная, что нам с тобой делать?..
Старая бормотала, сокрушалась, а в сердце Шона всё сильнее и глубже закрадывались подозрения.
Впрямь ли миссис О’Хара — ведьма, или её навестило старческое слабоумие, но найдёныш с болот не укладывался в полицейские понятия.
Ши.
Они же сиды, туаты или, по-английски, эльфы. Тайные лорды земель и вод.
«Сержант Мэлони, мысли логично. Ладно, они были. Потом вымерли. Их изгнал святой Патрик, или просто их время прошло. Поэтому мы их не видим. Положим, у нас, на краю земли, парочка ши уцелела… Мать «унесло»? Ройзин видней, таки это она ведьма, а не я. Мы имеем на руках девчонку, предположительно ши. Какие твои дальнейшие действия в таком случае?»
— Ей что-то угрожает, миссис О’Хара?
— Она исчезнет. Совсем.
— Ну, еды-то ей хватит…
— Вряд ли девочка долго протянет на нашей еде, в нашем воздухе. Её мир — холм.
— Тогда вернуть туда… в Три Столпа. Пока я её не зарегистрировал, — здраво предложил Шон, осознавая, что городит сущий бред.
— Там пусто. Исчезнет в холме или тут, раньше или позже — всё равно.
— Но есть же способы помочь ей? Я полагаю, вы как сведущая женщина…
— Говори уж прямо — ведьма. Можно окрестить, тогда её судьба станет людской. Но нужно, чтобы она сама захотела.
— М-да… Боюсь, преподобный Руни заартачится. Только представьте, мэм, — мы приведём Куу в церковь и всё расскажем. Если его кондрашка не хватит, он нам расхохочется в лицо, и только. Опять же, кого попало не крестят. У ребёнка должна быть метрика, родители… А тут? Поди докажи ему, что она законнорожденная.
— Да хоть бы и докажем… — вздохнула Ройзин. — Наши порядки — не для ши. Куда её потом отправят, понимаешь?
Шон понимал. Безродным сиротам один путь — в промышленное училище, под начало суровых монахинь. Кайся и вкалывай, кайся и вкалывай…
«Девчонку там затуркают до… я не знаю, до чего. От подземелья в холме всё отличие, что живая».
Внезапно Шону стало стыдно за страну.
«Что, если в самом деле к нам явилась ши? И как встречаем?.. Сэндвичем, нарами в клетке. Баландой и карцером в промышленной школе. Тьфу, до чего ж мы опустились!»
Из детских книжек ему вспомнилось о ши — «Самые красивые, самые изысканные в одежде и оружии, самые искусные в игре на музыкальных инструментах, самые одарённые умом из всех, кто когда-либо приходил в Ирландию…».
А теперь? Мать-ши, умирая с голоду, бредёт в холм, накормить дочку крадеными консервами…
— Вы правы, мэм, — не вариант. Другие есть?
— Считай, нет. Только сменять судьбу на жизнь.
— Это как?
— Свою жизнь на её судьбу. Тогда, глядишь, и унесёт её… а вот куда, нам не дано знать, сынок. Может, потом узнаем, когда сами отправимся… — Миссис О’Хара поднялась, кряхтя и потирая поясницу. — В общем, корми, ухаживай. Делай что должен. Если спросить захочешь, я рядом. Приводи её мыться ко мне, к вечеру воды нагрею.
* * *
Шон занимался стряпнёй, когда из двери донеслась протяжная, звонкоголосая песня проснувшейся Куу:
Видела я страну добрую, светлую,
Нет там обмана и ложь неведома
Там обитают — мне так сказали —
Те, кто покинул землю печали.
Там тени ласковы, ночь не страшна,
Там золотая кошка гуляет…
И хотя пела она на языке королевских бардов, которые давно стали землёй, каждое слово было понятно и отдавалось в душе Шона переливами струн арфы.
