Между тем Куу, раздвинув занавески, бережно потрогала стебель и жухлые листья, сбегала босиком — топ-топ-топ — на кухоньку, принесла полковша воды и, поливая цветок, тихонько запела:
Поднимайся, вода, от земли к небу
По жилам, по стеблю, по живому телу.
Наливайся, зелень, свежим соком,
Встань, как живое, что было безводно,
Цвет и плод дай, что было бесплодно,
От Небесной Луны прими обновленье…
Наскоро проморгавшись от своих терзаний, Шон воочию узрел разом три зрелища.
На глазах у него задохлый цветок позеленел и выпрямился, подняв листочки.
С той стороны окна, отвесив челюсти, на них таращились братья Класки.
А поющая Куу становилась какой-то прозрачной, вроде матового стекла, — сквозь неё Шон смутно различал цветок и подоконник.
— Стой. Всё, хватит, — подступил он сзади. Взяв её за плечо, чтоб не упорхнула, другой рукой Шон отобрал ковш. Грозно зыркнул на братьев — «А ну брысь, тут вам не цирк».
Куу пошатнулась, он подхватил её.
— Ну-ка, ляг. Э, да ты похолодела… Знаешь… прости, зря я с просьбой полез. Сейчас ещё бобы открою, разогрею. Больше не надо чудес, ни-ни, договорились? Сил у тебя мало, надо их беречь…
— Я хотела как лучше, — лепетала Куу, держа Шона за руку. Ладони у неё остывали. — Есть ещё молоко с маслом?
— Будет. Жди. — Он укрыл её одеялом и выметнулся за порог. Братья-браконьеры ещё топтались возле участка, обалдело спрашивая друг дружку:
— Ты видал?
— Не, а ты видал?..
— Оба ко мне, — позвал Шон тоном, не допускавшим возражений. — К молочнику, мухой. Две пинты молока, полфунта масла — брать лучшее. Ей.
Братьев как сдуло. Они мастера были по пустошам с дробовиками бегать, но чтоб так быстро — Шон и вообразить не мог.
Примчавшись назад, братья доложили — молочник всего дал вдвое больше, прибавил творога и не взял за продукты ни фартинга, сказав только: «Ей».
* * *
К вечеру Куу отудобела и перестала казаться матовой, даже вполне бодро обулась. Погода над Бале-Конылой с утра держалась тихая и светлая, но Шон настоял — «Обвяжись шалью». Ему казалось, что девочку следует держать в обёртке, как чайник под ватной стёганкой, иначе тепло тела рассеется, тут и конец.
— Под небом будет спокойно, сухо, — убеждала Куу и, не сдержавшись, похвасталась: — Это я устроила.
— Перестань, детка, оно того не стоит. Пусть льёт и свищет.
Новости, расползаясь по Бале-Коныле со скоростью ног, принесли кое-какие плоды. Улица оказалась необычно людной, и все, стараясь не толпиться, смотрели в одну сторону — на девчонку, замотанную с головой в шаль, и сержанта в чёрном мундире.
«Хорошо, если никто не полезет, чтоб коснуться Куу. А полезет — пресеку».
Вот и лавка.
— Ко-о-от! — Светясь восторгом, Куу немедля села на корточки, а Томас с мурчанием подсунулся ей под руку. — Чёрный котик, алый ротик… Кис-кис-кис!
— Мммяу, мрр, урр. — Томас и так тёрся, и эдак, вот прямо упасть готов от наслаждения и задрать кверху лапы.
— Здравствуй, Луна Небесная, — с улыбкой и почтением встретила её миссис О’Хара. — Ванна ждёт.
Пока Куу раздевалась за дверью, старая Ройзин улучила минуту поговорить с сержантом:
— Как она?
— Худо, мэм. Цветок оживила — и чуть не растаяла.
— Что, чуда захотелось?.. Эх, ты…
— Займитесь с нею, я тем временем свяжусь с Ан-Клоханом. При Куу неудобно.
— Решил по инстанции, по-своему?.. Ну, тебе видней, сынок.
— А у нас есть выбор?.. Могу к преподобному Руни сходить, объяснить ему. Вдруг поймёт.
— Он понятливый. Заглядывал уже, справлялся — мол, правда ли? Всё-таки наш, коннемарский, в курсе кое-каких дел.
— И что же?
Миссис О’Хара чуть не плюнула в сердцах:
— Тоже, как ты, за инструкции прячется. «Я бы рад, но вот епископ…» и прочие сопли. Всем подай выписку из метрической книги, предъяви мать с отцом и отпечатки пальцев. Обещал посодействовать, замолвить слово в приюте Иосифа, у него там троюродная сестра… Иди уж, звони. Здесь Куу не на что надеяться. Напою её своими травами, укреплю малость.
* * *
Взяться за трубку и набрать номер сержант не решался минут пять.
— Женщина?.. — переспросил коронер, и в голосе его Шону почудилась нечто скрытое, какое-то умолчание. — Тело отправили в Дублин, в бюро криминалистики, чтоб изучить подробно. А почему ты о ней спрашиваешь? Выяснилось что-то новое?
