— Папа, это должно стоить целое состояние.
— Хотите верьте, хотите нет, но вещь оценивали в миллион долларов. — Послышалось арпеджио вздохов, и теплота в голосе Годфри Мамфорда внезапно исчезла. — Ну, раз вы видели кулон, я положу его назад в сейф.
— Ради бога, папа, только не в домашний! — воскликнул Кристофер. — Почему бы тебе не положить его в банковский сейф?
— Потому что мне нравится время от времени смотреть на него, сынок. Я давно храню кулон здесь, и пока никто его не украл. Между прочим, комбинация замка сейфа известна только мне. Полагаю, я должен записать ее где-нибудь на случай, если со мной что-то случится.
— Конечно! — подтвердила Эллен.
Выражение лица Годфри не изменилось.
— Я об этом позабочусь, Эллен.
Он снова подошел, к сейфу, и когда повернулся к остальным, в руках у него ничего не было, а картина висела на прежнем месте.
— Вот все, что осталось от моего состояния, — историческая драгоценность стоимостью миллион долларов. — Теперь его лицо было печальным, словно он истощил все запасы самообладания. — Вулкотт, по моему старому завещанию, ты получал сто тысяч долларов на экспедицию в Западную Африку, о которой всегда мечтал.
— Знаю, Годфри, — сказал Торп.
— Боюсь, что теперь твое наследство составит лишь пятую часть этой суммы.
Вулкотт Торп скорчил гримасу.
— Я уже слишком стар для экспедиций. Неужели мы должны это обсуждать? — пробормотал он, как будто тема причиняла ему боль.
Годфри Мамфорд повернулся к Маргарет Кэсуэлл:
— Вначале, мам, я планировал оставить тебе и Джоанн четверть миллиона долларов в виде трастового фонда. Ну, я не собираюсь заставить тебя страдать из-за моей ошибки после того, как ты посвятила мне половину своей жизни, — по крайней мере, постараюсь этого не допустить. Конечно, налог на наследство отрежет солидный кусок пирога, но по новому завещанию тебе оставлена солидная сумма в пересмотренном трасте. Я хочу, чтобы ты и Джо знали это.
Он обратился к Эллен и Кристоферу:
— Все остальное, дети, конечно, завещано вам в равных долях. Это не то, что я планировал, и я знаю, что вы ожидали большего, но вам придется удовольствоваться этим. Очень сожалею.
— Я тоже, — щелкнув зубами, отозвалась Эллен.
— Заткнись, Эллен, — прикрикнул на нее брат.
Наступившее молчание нарушила Джоанн:
— Ну, может быть, выпьем за здоровье юбиляра? — И она направилась за очередной бутылкой шампанского, которое заказала у Данка Маклина на площади в Хай-Виллидж, оставив в гостиной весьма удрученную компанию.
* * *
1 января 1965 года Кристофер Мамфорд был поражен неведомой болезнью — сам он именовал ее дисфункцией желез. Его настроение за ночь резко изменилось. Он набирал полный рот воздуха — холодного, чистого и пьянящего, как шампанское Джоанн накануне, — и выдыхал его с радостным фырканьем, как лошадь. Даже мысли о многочисленных кредиторах не угнетали его.
— Что за восхитительный день! — восторгался он. — Какое чудесное начало года! Давай прогуляемся в лес за оранжереей! Ну, кто быстрее добежит туда, Джо?
— Не болтай вздор, — хихикнула Джоанн. — Ты свалишься на задницу через двадцать ярдов. Твои силы истощились, Крис, и ты отлично это знаешь.
— Ты права. Истощились, как отцовское состояние, — весело согласился Кристофер.
— Но ты мог бы это исправить.
— Гимнастика вызывает у меня головокружение. Нет, это безнадежно.
— Ничто не безнадежно, если ты сам не делаешь это таковым.
— Осторожно! Маленькая кузина поднимается на трибуну! Предупреждаю тебя, Джо, этим утром я по какой-то нелепой причине чувствую себя выше гор Махогани. Ты просто не можешь испортить мне настроение.
— Я и не хочу этого делать. Мне нравится видеть тебя счастливым. Это приятная перемена.
— Ты снова права. Поэтому и так как Новый год — время решений, я решаю ограничить прием яда, сводящего меня в гроб, и удовольствоваться общением только с недоступными девственницами, начиная с тебя.
— Откуда ты знаешь, что я… ну, недоступная?
— Для меня, во всяком случае, — ответил Кристофер. — Я неоднократно пытался это опровергнуть.
— Что верно, то верно, — весьма мрачным тоном согласилась Джо. Но потом она засмеялась, и Кристофер к ней присоединился.
