* * *
— Прежде чем вы начнете допрашивать вашего свидетеля, мистер Эдамс, — сказал судья Шинн, — я прошу встать присяжного номер три.
— Это ты, Мерт, — шепнул Хьюб Хемас. — Вставай.
Мертон Избел поднялся. Дикая ярость исчезла из его глаз, и он стал тем, кем был в действительности, — изможденным стариком.
— Мерт, мы с тобой знаем друг друга с тех пор, как мальчишками воровали яблоки в саду старого Юрая за Лощиной, — обратился к нему судья. — Ты помнишь, чтобы я хоть раз тебе лгал?
Мертон молча уставился на него.
— Поэтому запомни мои слова. Если ты еще раз хоть пальцем тронешь обвиняемого, Мерт, я выпишу ордер на твой арест и лично прослежу, чтобы ты понес наказание со всей строгостью закона. Ты меня понял?
Массивная седая голова медленно кивнула.
— То, что я только что сказал Мертону Избелу, — обратился судья к присяжным, — относится ко всем жителям деревни в этой комнате и за ее пределами. — Он так неожиданно постучал штопальным «грибом» тетушки Фанни, что Пру Пламмер подпрыгнула. — Можете вызывать вашего свидетеля, мистер Эдамс.
Покуда Берни Хэкетт принимал присягу у Казаванта, а Феррис Эдамс задавал ему вопросы о его прошлом, а также давних связях с Фанни Эдамс и об увлечении ее творчеством, Джонни наблюдал за Джозефом Ковальчиком. Этот человек одновременно озадачивал и возмущал его. Либо он величайший в мире актер, либо тут что-то не так. Относиться к нему беспристрастно становилось все труднее, а в насыщенной конфликтами атмосфере Джонни больше всего хотелось сохранить нейтралитет. Если раньше польский беженец казался застывшим от ужаса, то теперь он выглядел погруженным в состояние абсолютного покоя. Как будто безумные руки Мерта Избела, стиснувшие ему горло, были судьбой, которой он опасался с самого начала — смертной казнью через повешение, — но веревка оборвалась, и хотя казнь продолжала маячить, никто не был способен дважды испытывать подобный страх. Мозолистые руки бессознательно — или осознанно? — поглаживали распухшую шею. Шрамы и боль словно внушали уверенность.
Борода Ковальчика успела изрядно отрасти. Если подвесить над его головой золотой нимб и надеть на него ночную рубашку, подумал Джонни, он будет выглядеть как средневековое изображение Иисуса Христа, рожденного страдать, искупая грехи человечества. Но человечеством в этой комнате была компания невежд и тупиц, дышащая адским огнем на того, кого она считала убийцей. Невыкупленный хлам в грязном старом ломбарде.
Ковальчик закрыл глаза и начал беззвучно шевелить губами, как делал неоднократно. Сукин сын притворялся, что молится.
Джонни был готов пнуть его ногой. Или самого себя.
Он с трудом перенес внимание на Казаванта.
— Теперь, мистер Казавант, — говорил Феррис Эдамс, — я покажу вам картину на мольберте — ту самую картину на том самом мольберте, найденную в студии Фанни Эдамс рядом с ее телом. Во время обследования картин миссис Эдамс сегодня утром вы изучали и это полотно?
— Да.
— Вещественное доказательство «Д», ваша честь. — Когда картину отметили, Эдамс продолжил: — Мистер Казавант, это подлинная картина Фанни Эдамс?
— Безусловно, — улыбнулся Роджер Казавант. — Если хотите, я с радостью опишу все детали стиля, техники, цвета, штриха…
— В этом нет надобности, мистер Казавант, — поспешно прервал судья Шинн. — Никто не сомневается в вашей компетентности. Продолжайте, мистер Эдамс.
— Сообщите присяжным, мистер Казавант, является ли эта картина законченной или незавершенной.
— Она закончена, — сказал эксперт.
— У вас нет на этот счет никаких сомнений?
— Разумеется, нет, иначе я бы не говорил, что картина завершена.
— Понятно. — Феррис Эдамс скромно потупился. — Но наши знания не на уровне ваших, мистер Казавант…
— Однако, — перебил его эксперт, — я имел в виду, что завершен творческий процесс наложения краски на холст, а не то, что больше никакой работы не осталось. Существуют чисто механические аспекты живописи: например, когда холст высыхает, художник обычно накладывает тонкий слой лака, который не только предохраняет поверхность от пыли и разрушительного действия воздуха, особенно при использовании пигментов низкого качества, но и выделяет тени. К тому же лаковая ретушь создает дополнительное преимущество, позволяя художнику наносить краску поверх нее, если он хочет внести изменения. С другой стороны…
