Настроение у Багрова боевое – а каким ему еще быть?
Очень беспокоился о любимой, не схватили ли супостаты и ее тоже.
Эта часть сообщения не могла оставить адвокатессу равнодушной. Ладно уж, простит она ему этот чертов штамп. Точнее, его отсутствие.
Затем Волик рассказал, что у Олега инсулина минимум на три дня. Что всю принесенную еду Багров съесть не смог, не из‑за отсутствия аппетита, а из‑за ее количества. И что назавтра собирается обрести свободу, чтобы вновь вступить в бой. «Мотивации – выше крыши, – засмеялся Волик. – Он бы и на шпагах с ним не отказался схватиться».
«Это точно, – подумала Шеметова, вновь о своем девичьем. – Насчет подраться – это у нас запросто. Вот жениться – это у нас уже сложнее».
Вслух, понятное дело, ничего не сказала.
Но хитрющий Волик, похоже, и без слов все понял. И даже бессовестно подмигнул – типа, сама виновата, старуха. Обними и дожми до результата.
Шеметова уже собиралась уходить – сначала думала в местную гостиницу, но после всех сегодняшних треволнений Мадина жестко объявила, что ночевать Ольга эту ночь будет у Клюевых.
Как вдруг появились новые люди.
Сначала девушка, не местно накрашенная. Затем парень, сгибающийся под тяжестью кофра. И, наконец, еще двое, с осветительными приборами.
– Вы адвокат Шеметова? – спросила девушка, безошибочно выделив ее из пяти-шести присутствующих в зале женщин.
– Да.
– Я – Марина Кольцова, корреспондент областного ТВ, отдел происшествий. Хочу взять у вас интервью по резонансному делу об…
– Спасибо, поняла, – ответила Ольга, пока неуверенная, что хочет это интервью давать. Но тут позвонил Береславский, и посоветовал не отказывать областному каналу.
Во-первых, потому что Береславский старался.
Во-вторых, потому что чем больше шума, тем хуже Слепневу. Ведь Слепнев – вовсе не носитель какой-либо идеологии. Эти бесчисленные российские слепневы – просто маленькие такие крантики на трубах, по которым туда-сюда бегают денежки.
Каждый крантик, конечно, может мнить себя чем-то или кем-то серьезным. Но остается лишь крантиком.
«Бабки» туда – «бабки» сюда.
А деньги – такая субстанция, которая, как известно, шума не любит. И если около какого-то крантика начинаются излишние завихрения и шум – сантехнику этого участка системы проще сменить крантик, чем разбираться с причиной шума.
«Гениально», – оценила про себя адвокатесса простоту аналогии, разработанной профессором. Все так и есть.
О кей, интервью будет.
Как оказалось, не одно.
Потому что следом зашел потрепанный мужичок лет сорока с потертой сумкой через плечо. Взгляд быстрый и насмотренный, а кофе заказал подешевле.
Журналист отдела происшествий областной газеты, решила Ольга.
Не угадала.
Завотделом московской городской.
– Пошумим? – улыбнулся он адвокатессе.
– За интерес или за деньги? – сразу обозначила позицию Шеметова. А то так никаких гонораров не хватит.
– Этот вопрос мы решили с неким вашим знакомым, – отказался обсуждать тему журналист.
– С кем же? – поинтересовалась Ольга, уже в принципе понимая, о ком идет речь.
– Лысый, наглый, веселый, – заржал тот.
– Толстый? – уточнила она.
– Обязательно, – согласился журналист. – И щедрый. По крайней мере, для друзей.
А Ольга вспомнила очередные афоризмы от Ефима Аркадьевича.
На этот раз – о продажных журналистах.
Он утверждал, что далеко не все журналисты – продажны. Но будь даже и все они, – поголовно, стопроцентно, – политическими проститутками, свобода СМИ все равно делает их полезнейшими членами человеческого сообщества. Причем, автоматически, по определению.
Ведь кто-то купит одного, кто-то – другого. Всех одновременно может «купить» только диктатор, а это уже другая постановка задачи.
Так вот, в данной постановке, даже будь все журналисты исчадиями ада, они своей общей, суммарной, интегральной работой (причем, независимо от своего желания и целей) все равно будут способствовать правильному развитию общества и победе справедливости. Именно потому, что один купит одного, а другой – другого. Таким образом, члену социума будут представлены все точки зрения на проблему, и публично вскрыты все темные делишки и грешки каждой стороны любого конфликта.
