– Вот и покатаемся, – пообещал Бойко. – Я тебе порулить дам.
– В больницу он покатается, – в ответ объявила фельдшерица. – Антистолбнячку я сделала, раны обработала. Но детей в таких случаях дома не оставляем. Так что в Городок поедет. – И, уже обращаясь к Рожковым, спросила. – Справка о прививке от бешенства у вас есть?
– Да, – тихо ответил Виталий. – Каждый год прививаем.
Он уже отошел немного от первого шока, Валентине же, наоборот, становилось хуже. Если сначала она собиралась ехать с малышом в больницу, то теперь это представлялось маловероятным. Разве что вторым больным в «Скорой помощи».
Фельдшерица померила ей давление. Сделала пару уколов. Вроде стало получше.
Малыш был готов к поездке, тихо сидел, подбинтованый. В больницу не хотел категорически. Почему-то его смертельно пугало это слово. Петру еле удавалось его успокаивать.
А тем временем гостья пришла.
Мария, Мишкина мама.
Громко забарабанила в дверь:
– Что с сыном моим сделали, сволочи?
Мишка сразу сжался и почему-то схватился за руку Петра Ивановича.
Все, кроме оставшейся лежать Валентины, вышли на улицу, к санитарному УАЗу.
– Ну, что, кто с мальцом поедет? – спросила фельдшерица. – Документы возьмите, свои, ребенка, и собачьи. Паспорт с маркой по прививке от бешенства – теперь в собачий документ вклеивали этикетку от введенной вакцины. Там же была подпись врача и личная печать.
Тут к ним опять подскочила не до конца протрезвевшая Мария.
– Что они с тобой сделали? – громко закричала она, впрочем, не пытаясь взять мальчика, которого нес Бойко, на руки. – Я вас всех, твари, засужу! На что я его лечить буду?
– Мы все оплатим, – неловко вступился Виталий. – Все лечение оплатим.
– А я на что жить буду? – не унималась та.
– И вам заплатим, – покорно кивнул головой тот.
– Сейчас давай! – угрожающе махнула рукой женщина.
Виталий полез в карман пиджака за бумажником.
Но тут, неожиданно даже для себя самой, взорвалась Неонила.
– А вам-то за что? – спросила она. – Без ребенка меньше на станции насобираете?
– Не твое дело, – начала было та. – Мой Мишка, что хочу, то и делаю.
– Не все, что хочешь, – уже не могла остановиться тихая Нила. – За такое родительских прав лишают. Ты ж его не кормишь даже!
– Отстань, – махнула рукой Мария. – Себе роди, и сама воспитывай. – Она уже оценила противника, как неопасного.
И опять здорово ошиблась.
– Не давайте ей денег, – жестко сказала Неонила Виталию. – Она больше собаки виновата. Не за что ей деньги давать.
Виталий в замешательстве остановился. Умом он понимал, что если поддаться нажиму, то его будут шантажировать постоянно. Но понятия не имел, что со всем этим делать. Да и чувство вины пригибало.
– Попробуй не дай! – озлобилась пьяница. – Да я вас всех засужу! Все попродаете, суки! – и она протянула руки к ребенку. Так же, как протянула бы к любой другой своей вещи.
И получила по рукам. Причем, пребольно.
Петр Иванович смотрел во все глаза, ничего не понимая. Они, что, все библиотекарши такие?
– Исчезни, тварь, – тихо сказала Неонила. – Исчезни, или прибью.
Мария, осознав ошибку и ощутив реальную опасность, тихо ретировалась. Правда, поорала еще им вслед, но уже за забором.
– Я поеду с ребенком, – сказала Нила фельдшерице.
– Ты уверена? – спросил Бойко, как бы продолжая ранее начатый разговор.
– Я еду.
– Хорошо. Я за вами.
Он передал Мишку Ниле, та не очень ловко взяла его на руки. Но Мишка сам ей помог, обвил ручонкой Нилину шею. Виталий, поблагодарив, неуверенной походкой пошел в дом, к жене.
– Поехали, – сказала Нила фельдшерице, залезая с Мишкой в УАЗик. Потом обернулась и крикнула уже отходившему Петру Ивановичу:
– Позвони Белле, пожалуйста. У нее телефон адвокатессы. Она знает. Пусть найдет и передаст тебе.
– Хорошо, – уже ничему не удивляясь, согласился Бойко.
Фельдшерица закрыла за Нилой с ребенком дверь, сама залезла на сиденье рядом с водителем, и «буханка», завывая двигателем, потихоньку поползла по щербатой деревенской улочке.
