– Повезло, – после паузы ответил прапорщик. – Жизнь получилась.
– Пожалуй, вы правы, – после гораздо более длительной паузы ответила женщина.
А на даче Рожковых народу прибыло.
Мальчик лет трех за обе щеки уплетал бутерброд с сыром – горячая пища пока не подоспела. Он опасливо глянул на подошедших и еще активнее принялся за еду.
– Это наш Мишка, – объяснила Валентина. От такого объяснения вопросов только добавилось.
Оказалось, что Мишка – как раз сынок той горе-мамаши, которой лучше было бы не размножаться вовсе.
При внимательном взгляде на Мишку его неудачное происхождение становилось очевидным.
Довольно дорогой летний комбинезончик – как выяснилось, тоже подарок Рожковых, от их старшего внука – был таким грязным, как будто его вовсе не стирали. Сандаль имелся только на одной ноге.
Впрочем, всю глубину беды демонстрировали вовсе не проблемы с одеждой.
Гораздо больше Неониле не понравилось другое. Глаза мальчишки сверкали не детским недобрым блеском. По крайней мере до тех пор пока он не доел свои бутерброды – во всех окружающих несчастный ребенок видел только пищевых конкурентов. А бедного Аргентума, пришедшего на запах сыра, даже чувствительно огрел палкой по голове. Пес рыкнул, приподняв губу, но получив хозяйский шлепок, от греха подальше удалился к забору, в тенек.
– Мишенька, нельзя собачку бить, – сказала Валентина. У мальчика на этот счет было явно иное мнение.
– А он говорит уже или нет? – спросила Нила, еще не услышавшая от пацана ни одного человеческого слова.
– Говорит, говорит, – странно усмехнулся Виталик. – Иногда такое скажет…
– Понятно, – дошло до Неонилы. И в самом деле, мамаша сволочь.
Тем временем мужчины соорудили самодельный гриль, и по-быстрому замаринованные курицы заняли свое место на адской карусели.
А Мишка… исчез.
Только что был – и уже нет.
– А был ли мальчик? – спросила Белла Эдуардовна. Вот что значит – библиотекарь.
– Был, – подтвердила Валентина. – Сейчас от курицы запах пойдет – снова появится.
– Как он пса палкой-то, – покачал головой Петр Иванович. – Ответку не боится получить?
– Аргентум мухи не обидит, – отмахнулась хозяйка. – Он от Мишки, как от огня бежит. Тому все кажется, что Арька у него что-нибудь отберет.
– Я бы все ж собаку убирал, – потрогав свой укороченный ус, выдал окончательное мнение прапорщик.
– Куда ж его уберешь? – резонно спросил Виталик. – Мы на выходные только приезжаем. Домик маленький. Да и в Москве он всю неделю в четырех стенах сидит. Если еще и здесь не выпускать…
Насчет запаха курицы Валентина оказалась права.
Мальчик вернулся.
Да не один, а, похоже, с мамой.
Обрюзгшая женщина неясного возраста пришла вместе с сыном.
– Соседи, не одолжите сотню-другую? – обратилась он к Рожковых.
– Нет, Маша, – четко сказала Валентина. – Не одолжим.
– Ну и черт с вами, – сказала та. Однако не ушла, а наоборот, присела на траву. Неонила инстинктивно отпрянула в сторону – от нее исходил неприятный сильный запах.
– Маша, я положу тебе кусок курицы и, пожалуйста, уходи, – сказал Виталий. Та приняла одноразовую тарелку с приличным куском курятины. Мишка полез к ней с вытянутой рукой – тут же получил затрещину. Громко заплакал, но кинулся не со двора, а в открытую дверь домика Рожковых.
– Ну ты и сволочь, – сказала Белла Эдуардовна.
– Твое какое дело? – повернулась к ней женщина. Рожковы молчали, не желая втягиваться в конфликт. Их можно понять: такая тварь и дом спалит – не моргнет. Если уж ей своего ребенка не жалко.
– Вали отсюда, курва рваная, – тихо, но очень отчетливо сказала пансионатский библиотекарь Белла Эдуардовна Дехтярь. Потом она добавила еще несколько словосочетаний, уже вовсе нелитературных. Все это произносилось тихо и четко. Опытный человек легко мог просчитать дальнейшее: сейчас последует совершенно не дамский удар.
Соседка Рожковых была более чем опытным человеком. Молниеносно схватив из корзинки кусок хлеба, она рванула со своей курицей за калитку.
А Белла уже плакала, да так, что успокаивать ее кинулись обе присутствующие женщины.
– У меня пять выкидышей! Я ЭКО делала, сколько денег, сколько боли! А эта сука рожает и на помойку выбрасывает! – всхлипы, сдавленный шепот, вперемежку с матом.
