Испуганные мужчины отошли на перекур, женщины отпаивали Беллу водой и принесенной из домика валерьянкой.
Наконец, все успокоилось.
– Извините, – сказала Белла.
– Забыли, – ответил ей Петр Бойко.
Обед прошел в молчании, пока Белла окончательно не пришла в себя.
Тут и Мишка появился, для него оставили шикарный кусок грудки. Мальчик принялся за мясо, быстро и некрасиво заглатывая плохо прожеванные куски.
– Не спеши, Мишенька, – сказала Валентина. – Это твой кусочек, никто не заберет.
Пацан сверкнул глазами, слегка сбавив темп. Но видно было, что он настороже.
– Как волчонок, – вздохнула Неонила.
– Вырастет – будет волком, – сказал Виталик. – Старшие уже. Один в тюрьме, другой в спецшколе.
– А если я его заберу? – спросила Белла. – Уеду с ним, хрен найдет.
– Она свои права знает, – не одобрила план Валентина. – Потом он же ей деньги дает, она на станции с ним попрошайничает.
– А как же органы опеки? – возмутился Петр Иванович.
– Органы в порядке, – усмехнулась Валентина. – Это ж не их ребенок.
– Страшно брать, даже если отдаст, – сказал ее муж. – Наследственность.
На этот раз над импровизированным столом повисло долгое молчание.
После еды еще немножко посидели, поговорили на разные темы. Веселье и утреннее настроение так и не вернулись.
Отъезд был на следующий день, в одиннадцать утра. Петр Иванович, скопивший отпуски, оставался еще на неделю, а Неонила уезжала.
Белла проводила ее утром, обменялась адресами и побежала в библиотеку: новый заезд оказался более склонным к чтению.
А Петр Иванович пошел провожать женщину до автобуса.
– Не надо, зачем время терять, – пыталась отказаться Неонила. – Чемодан же на колесиках.
– Не положено, – мрачно ответил тот. – Колесики мелкие. В гравии застрянут.
И в самом деле большую часть пути он протащил Нилин чемодан за ручку, на весу. Да еще дождик пошел, как в неделю заезда. Одна она на этих трехстах метрах точно получила бы массу впечатлений.
– Спасибо вам за все, – искренне сказала Неонила, садясь в автобус.
– Это вам спасибо, – ответил прапорщик. Был он сейчас весь унылый, выглядел старше своего возраста и вовсе не оправдывал свою фамилию.
Водитель включил трескучий двигатель древнего ПАЗика.
– Можно я вам позвоню? – спросил Петр Иванович.
«А смысл?» – подумала про себя Неонила.
Вслух же сказала иное.
– Можно, конечно, – ответила она.
Пусть звонит, ей не жалко.
Глава 6
Городок. Адвокаты, чиновники и граждане.
В этот раз Ольга приехала в Городок не с безумным Федей, а с любимым Олегом Всеволодовичем.
Правда и ехала почти вдвое дольше. Зато к горлу ничего не подступало, как в те незабываемые мгновения, когда полуслепой Федя то свирепо жал на газ, то – на тормоз. Промежуточные состояния у этого водителя почему-то практически отсутствовали.
На въезде в город, на стационарном посту дорожной полиции, опять был шмон. Более того, на этот раз данные о пришельцах даже вносились в портативный компьютер. Как будто они и в самом деле были пришельцы.
Не забыли спросить про цель приезда.
Адвокаты ответили, что намерены пообщаться со свидетелями по делу.
Можно сказать – почти правда. Цель сегодняшней поездки – рекогносцировка на местности.
Визиты в СИЗО в плане не стояли, все необходимое с томящимися в узилище братьями было обговорено. Защитники теперь хотели пообщаться с некоторыми, причастными к делу: с отпущенными из ИВС гражданами, ставшими участниками оговоров, с их местными адвокатами. Да и просто с горожанами, от которых хоть что-то могло зависеть.
Единственная официальная встреча предстояла с нынешним исполняющим обязанности начальника РОВД Городка Георгием Витальевичем Слепневым. И то, по вопросу, имеющему к юриспруденции лишь косвенное отношение.
Дело в том, что Николай Клюев из положенных ему четырех лекарств получал в камере лишь два. Формально было сообщено, что остальные относятся к разряду запрещенных, в связи с присутствием наркосодержащих компонентов. Неформально – что так решил лично Слепнев, используя снабжение лекарствами как один из рычагов давления на будущего процессуального противника.
И сейчас Олег Всеволодович собирался с ним говорить на эту тему, имея на руках заключение, в котором черным по белому было написано, что лекарство наркотиком не является.
