…Не доходя до штабной землянки, я увидел высокого, стройного человека, идущего мне навстречу. И скоро узнал полковника Георгия Ивановича Хетагурова. Обрадовался старому боевому товарищу. Оказалось, он назначен начальником артиллерии 30-й армии. Но поскольку эту должность уже занимал полковник Мазанов и справлялся с ней успешно, я решил попросить Георгия Ивановича возглавить штаб армии. Он охотно согласился, чем весьма помог нам. Начальником штаба работал полковник Виноградов, но ему было трудновато на этом посту (до войны занимался административной работой). Военный совет фронта утвердил наше решение.
Итак, с 21 ноября у нас новый начальник штаба армии — Г. И. Хетагуров. В первой половине ночи подвели итог боевого дня. Самым опасным было то, что враг вплотную подошел к Ленинградскому шоссе. Бреши в нашей обороне еще больше увеличились (на отдельных участках достигали шести километров). Да и с соседями (на правом фланге 31-я армия Калининского фронта, слева — 16-я армия) тоже тесного взаимодействия уже не было. В этой обстановке во что бы то ни стало следовало иметь резерв.
21 ноября в состав армии прибыла 8-я танковая бригада полковника П. А. Ротмистрова. Танков в ней было очень мало, зато люди дрались отлично. Позже бригада заслужила звание 3-й гвардейской.
Тогда же в полосе нашей армии появилась отходившая под ударами танков и авиации противника 58-я танковая дивизия 16-й армии, недавно прибывшая с Дальнего Востока. Командование Западного фронта передало ее в состав 30-й армии. Пока что мы вывели ее во второй эшелон.
22 ноября войска продолжали вести ожесточенный бой с танками врага, главным образом на левом фланге. Соседу слева было не легче. В тот день неприятель ворвался в Клин и начал теснить войска 16-й армии генерал-лейтенанта К. К. Рокоссовского [31]. Для помощи ей мы направили 107-ю мотострелковую дивизию и один артиллерийский противотанковый полк.
К вечеру гитлеровцев из города выбили. Но наутро они обошли Клин с северо-востока и юго-востока и снова ворвались в него. Хотя город входил в полосу 16-й армии, Военный совет нашей армии направил 58-ю танковую и 24-ю кавалерийскую дивизии, чтобы ударить немцам во фланг. Но выправить положение не удалось: силы были слишком неравны — немцы имели до ста танков против наших пятнадцати легких машин.
Всю ночь самоотверженно сражался, окруженный в городе, 70-й кавалерийский полк. К утру он прорвался к своим. Боевое знамя полка спас комсомолец Лаптев. Помощь полку оказал дерзкими действиями командир танкового взвода 58-й танковой дивизии лейтенант Балаев, уничтоживший в Клину двенадцать танков и орудий врага.
С потерей Клина между 30-й и 16-й армиями образовался восьмикилометровый разрыв. Закрыть его было нечем. По телефону прошу командующего Западным фронтом:
— Дайте хоть одну дивизию.
Генерал армии Г. К. Жуков отвечает коротко:
— У фронта сейчас резервов нет. Изыщите у себя. Стоять насмерть. Если что высвободится — направлю вам. — И кладет трубку.
А я свою продолжаю держать. Слышу другой голос:
— У аппарата Соколовский. Здравствуйте, товарищ Лелюшенко. Командующий фронтом говорит по другому аппарату. Что вы хотели еще доложить?
— Прошу, если нет возможности дать дивизию, дайте хотя бы противотанковый артиллерийский полк.
— Знаем ваше трудное положение, но у Рокоссовского положение еще сложнее. Что было под руками — направили ему. Держитесь. Комфронта вам, видимо, одну дивизию все-таки даст.
25 ноября мороз достиг тридцати градусов. Резкое похолодание сопровождалось сильным снегопадом, который затруднял движение войск. Однако враг, хотя и замедленным темпом, настойчиво продолжал наступать двумя танковыми группировками: одной — в направлении Солнечногорска, второй — на Рогачево — Дмитров. Сюда, на левый фланг 30-й армии, шли около двухсот немецких танков при мощной поддержке авиации.
Наша оборона с предельным напряжением сдерживала натиск противника. Однако он, маневрируя танками, мог в любой момент пробить в ней бреши. Как воздух нужны были резервы. Но где их взять? Пришлось «почистить» дивизионные и армейские тылы. Из личного состава хлебопекарен, складов, подразделений охраны удалось набрать восемь взводов по двадцати человек. Придали им по одному орудию, по сотне противотанковых мин.
