Москва, февраль 1944 года.
Командующий кавалерией Красной армии член Ставки Верховного главнокомандования маршал Семен Буденный трое суток кряду инспектировал кавалерийский корпус генерала Селиванова, его готовность к предстоящей Корсунь-Шевченковской операции, которую проводили 1-й и 2-й Украинские фронты. Маршал остался доволен: корпус генерала Селиванова был готов к тяжелым боям, о чем он сообщил командующему 2-м Украинским фронтом генералу армии Коневу.
— Уверен, что среди кавалеристов будут герои, — добавил Семен Михайлович.
— Даже так? — Конев приподнял брови. — Сражение покажет, на что они способны.
— Прошу тебя, Иван Степанович, об одном: чтобы во время наступления кавалерию с воздуха прикрыла авиация фронта. Если этого не сделать, будут большие потери.
Генерал армии Конев шумно вздохнул.
— Такой приказ я уже отдал командующему ВВС фронта, — сказал он, закуривая. — Через неделю мы начнем наступление на Звенигородку, и, когда сломаем оборону противника, кавалерия будет брошена в прорыв. — Конев попыхтел папиросой, глядя на карту, лежавшую на столе. Лицо его стало строгим, каким-то задумчивым. — Чует мое сердце, что нам придется нелегко в одолении противника на заданном рубеже. Сил-то у гитлеровцев немало…
По данным фронтовой и воздушной разведок, гитлеровское руководство бросило на это направление 9 пехотных, 1 танковую и 1 моторизованную дивизии, а также многочисленные средства усиления из состава 1-й танковой и 8-й армии группы армий «Юг» фельдмаршала Манштейна. Эта довольно сильная группировка немцев, по словам маршала Жукова, основательно мешала дальнейшему продвижению наших войск. Ставка, естественно, приняла решение разгромить эту группировку. 24 января войска 2-го Украинского фронта начали наступление на Звенигородку. На другой день свой удар обрушили на врага войска 1-го Украинского фронта под командованием генерала армии Ватутина. Всю неделю шли ожесточенные бои. Немцы упорно оборонялись, и все же наши войска продвигались вперед.
— Придется вводить в сражение дополнительные силы, — грустно произнес генерал армии Конев, глядя на маршала Буденного. — Что скажешь, Семен Михайлович? — На лице командующего появилась лукавая улыбка.
— Другого выхода у тебя, Иван Степанович, нет!
Конев тут же отдал приказ наступать командующему 5-й танковой армией, командиру 18-го танкового корпуса и кавалерийскому корпусу генерала Селиванова. Это случилось на седьмой день боев, 30 января. Наконец гитлеровцы дрогнули и стали отступать.
На другой день погода улучшилась, утих ветер, перестал сыпать снег. На КП 2-го Украинского фронта позвонили по ВЧ из Ставки с просьбой пригласить к аппарату маршала Буденного.
Семен Михайлович взял трубку:
— Слушаю вас. Кто это?
— Не узнали, Семен Михайлович? Это я, Поскребышев. Вам надо срочно прибыть в Москву. Это приказ верховного.
— Понял, Александр Николаевич. Может, скажешь, зачем я нужен верховному?
— Он сам вам скажет…
Буденный вылетел на самолете. Провожая его, генерал армии Конев попросил передать Сталину, что боевую задачу фронт выполнит.
— Не волнуйся, Иван Степанович, с этого я и начну свой доклад верховному, — заверил коллегу маршал.
Но случилось так, что из-за нелетной погоды Буденный прибыл в Москву ночью, по телефону доложил Верховному главнокомандующему о своем прибытии. Сталин распорядился, чтобы он ехал домой отдыхать, а утром явился к нему в Кремль.
Утром, когда маршал Буденный прибыл в Ставку, Сталин уже был на месте и просматривал какие-то бумаги. Увидев маршала, он вышел из-за стола, поздоровался с ним и спросил, каковы дела на фронте у Конева.
