И вот когда в городе остается три или четыре доступные гостиницы – ну так случайно получилось, они как-то уцелели, – начинается самое интересное. Прибыль от них зашкаливает! Как же это пережить тем, кто строит не отели, а простые жилые дома? Очень просто: цены на жилье неизбежно подтягиваются к уровню гостиничных. Сначала в Москве… Далее везде, от Москвы до самых до окраин.
Человек, сидящий на проценте, потирает руки. Наконец-то он счастлив… Похоже, следующий план, по логике, будет такой: отравить в России все колодцы. Но с этого-то какая прибыль?! А не важно, если вошел во вкус – остановиться нельзя и выскочить из колеи не удастся.
Как-то я встретил на МКАДе автоцистерну, возящую, судя по потекам, смолу. Госномер, как сейчас помню, был 666, буквы забыл. Прямые поставки смолы из столицы в пекло! Или, наоборот, из ада в Москву – не важно, это самый идеальный, самый символичный московский бизнес. В концентрированном виде. А нефть – это всего лишь образ пекельной смолы, еще одно ее воплощение, еще один символ халявы, которая из ада идет к нам и уничтожает российского гражданина живьем, превращая его из человека в гламурного живого мертвеца.
31 января2008 г.,17:43
Улетая в Индию с большой бригадой писателей и иных деятелей культуры на книжную ярмарку, шлю вам эту заметку.
В Индии главное то, что это настоящая заграница, правильная, ясная и понятная. И во всех – по крайней мере в разных – смыслах близкая. И потому с Индией нам надо что-то делать, конкретно. Это я вам объясняю бескорыстно, не будучи ни индологом (я, наоборот, бывший германист и американист), ни туроператором, ни торговцем коврами и изумрудами, которых там не счесть. Я хоть был там прежде всего один раз, скажу, чем она близка нам: большая, с множеством народов, с горами, морями и равнинами, не сказать чтоб богатая, хотя народ смекалистый: одних программистов сколько! Больше, чем дворников во всей Средней Азии.
У их народа такой же философский настрой, как у нашего, люди там любят рассуждать о вечном и не очень озабочены потреблением, европейскими стандартами и протестантскими ценностями. Один русский радикальный патриот меня как-то расспрашивал об индийской жизни, и я ему сказал, чтоб коротко: люди живут как у нас, только не такие злые, как мы. Мой собеседник был обижен в лучших чувствах:
– Да как же так, да русские – добрейшие люди, последнюю рубаху отдадут, вон с латышей даже ничего не взяли за то, что мы им из деревенской хуторской окраины сделали европейскую республику!
Я, не подумав, стал отвечать что думаю:
– Я много слышал о русской доброте – жаль только, что от самих же русских исключительно. Но мне б хотелось послушать свидетелей-инородцев, есть у тебя такие?
Он поглотал воздух, как рыба, и после смог только сказать:
– Но насчет последней рубашки-то ты согласен?
– Ну, латышей своих мы отпустили с землей и без выкупа не по доброте, но по разгильдяйству и наивности исключительно. О чем теперь все у нас жалеют.
Главный пример ужасающего добродушия индусов таков. Я видел там множество автомобильных пробок, в которых люди терпеливо и философски стоят – почему-то не обзывая друг друга пидорасами. И даже если они попадают в ДТП, свидетелями которых я там был не раз, они – вот ведь странно! – не грозят друг друга урыть и почему-то не обращаются друг к другу «ты, урод», как это принято в иных цивилизованных космических державах, одной ногой стоящих в Европе, до которой Индии ужасно далеко.
Я не стал в той дискуссии добивать знакомого ультрапатриота еще одним доводом: индусы – народ практически непьющий, ибо мой собеседник в ряду лучших, может, сынов России страдает жестокими запоями…
В общем, Индия русским в основном непонятна, и они зачем-то ездят не в нее, а в чуждые нам страны типа богатой Европы и самой богатой же части обеих Америк. При том что и там и там можно было б найти себе ровню, да хоть Болгарию с Ирландией или там Мексику или Венесуэлу… Но из какого-то мазохизма наши едут в иные места, пооткрывать хлебало на жизнь, настолько иначе и не по-русски устроенную и благополучную, какой у нас не будет никогда. С надеждой запрыгнуть в нее немедленно… как об этом мечтала сельская простушка, героиня Муравьевой из «Москва слезам не верит», которая изображала из себя светскую столичную даму и планировала выйти замуж не за лейтенанта, но сразу за генерала. (А ее подружка, пророчески опередив страну на четверть века, дала прощелыге-телевизионщику, сочтя его не пустым пижоном, но носителем подлинной духовности.) Так дети мечтают завтра же стать взрослыми, бросить школу и начать курить и жрать конфет от пуза.
