– Нет, папа, это неправда. Первыми в космос полетели вовсе не русские, – ответил ребенок твердо.
– Что ж ты говоришь такое? С чего ты взяла?
– Нам в школе объяснили.
– И что же вам объяснили?
– Первыми полетели не русские. А собаки.
Дети так любят животных. Особенно собак и разных щенков. Я даже думаю, любят сильней, чем людей, тем более взрослых. И вот в глазах детей совершилась огромная, жуткая несправедливость: собаки совершали подвиги и во множестве гибли и в космосе, и при возвращении, когда парашюты не раскрывались, а вся слава и все деньги достались взрослым (в смысле людям). Чему мы учим детей? (Аналогичный случай с Америкой, которую якобы открыл Колумб, после чего коренных индейцев почти извели и они особо не возникают: хрен с ним, открыли их так открыли.)
– Но собаки-то русские! – защищался я в тот раз. Дочка смотрела на меня с прохладцей – типа, отмазка слабая. Все вы, взрослые, врете. Как обычно.
Самое ужасное, что русскость собак, которую я декларировал, не подумавши, тоже под большим вопросом. Поскольку первых собак, которые взлетели в ракете 22 июля 1951 года, задолго до Белки и Стрелки, звали так не очень чтоб по-русски: Цыган и Дэзик. (Об этом сообщил в праздничные дни Первый канал ТВ.) Погоняла откровенно безродно-космополитические: цыгане, они же мотаются туда-сюда, ничего святого, коммунизм даже для виду не строили, а Дэзик – это стиляга такой сильно педоватый как бы, Дэзи же женское имя. Не Жучка, короче, с Тузиком, не коренные русаки.
Безродность космонавтов усиливалась тем, что они были пойманы в Москве как ничьи дворняжки.
Одним из последующих космонавтов стал тот еще кобель с кличкой опять же стиляжной – Бобик, уменьшительное от преклонения перед Западом (Роберт). Бобик так вроде слетал разок, помучился там в нечеловеческих условиях (сохранились кинокадры с видеопортретами собак, у которых при перегрузках чуть не отрываются головы), а после понял, что ему этот энтузиазм с дармовщиной, смертельной опасностью, за которую после чужие люди, не нюхавшие пороха, получат премии и ордена и звездочки, – ему это как собаке пятая нога. И так по пути на старт Бобик внезапно выбрал свободу и, вырвавшись из рук конвоира, заскочил в какую-то длинную трубу и по ней ушел. Больше его в Капустином Яре никто не видел. Но и на Западе этот сукин сын вроде не всплывал, советских космических секретов не выдавал.
А кто полетит-то? Полчаса до рейса, как позже пел Кикабидзе. Один кобелек оставался, а экипаж-то из двух должен состоять, датчики заготовлены, надо ж работать. Кто-то вспомнил, что возле солдатской столовой кормятся дворняги. Короче, быстро поймали там кобелька подходящего размера, чтоб костюмчик сидел, срочно его помыли – и в ракету, и он даже не успел сказать «Поехали!». В отчетности кобель прошел под кличкой ЗИБ (Замена Исчезнувшему Бобику). Когда спускаемый аппарат приземлился, героев-кобельков пошел встречать лично Сергей Палыч Королев. Открывают люк, а там один кобель свой, казенный, проверенный, а другой – незнакомый и подозрительный. Генеральному конструктору в ответ доложили, что решили для повышения отдачи от исследований запустить неподготовленного кобеля, нетренированного – и оказалось, что можно и так. Королев обрадовался и после сообщил на Политбюро, что скоро будут на отдых в космос отправлять по профсоюзным путевкам.
Политбюро эту историю про Бобиков, Зибов и прочих приблудных Дэзиков выслушало молча, но после, видно, кому надо вломили и работа по подбору кадров была усилена. В итоге, когда очередь после собак дошла до людей, выбрали офицера из простой семьи, без партийных взысканий, но, с другой стороны, с княжеской фамилией и симпатичной, не как у чекистов или партаппаратчиков, улыбкой.
Видите, если для начала потренироваться на собаках, иногда получаются поразительные результаты. Жаль, что этот мудрый подход не применялся ни до, ни после. Какой прекрасной была бы наша жизнь, если б социализм, перестройку, приватизацию и вертикаль власти испытали сперва на собаках!
