– Ведь началось тогда как? – дает он свою версию. – У Кокорина звено собралось горластое. А, задаете слишком много вопросов? Ну-ка сходите в здравпункт подышите – вы, значит, точно выпивши. А обидно, и звено отказалось дышать. И у них за это забрали премию, она была 40 процентов. И с другими звеньями договорилось. И как раз мыло кончилось на шахте.
Дальше известно… Но из шахтеров никто не понял этого всего, реформа или как ее назвать.
При коммунистах это мы, дураки, в шахте работали. Все наши шахты строились зэками и для зэков же и рассчитывались на бесплатный труд. Но система помягчала и не стала так сильно сажать. Ну и мы там стали работать… А там и радио перестали глушить – люди узнали, сколько добывают в других местах.
Вот я читаю «Одиссею капитана Блада». Так даже у пиратов 500 лет назад была демократия, а у нас? Раньше можно было директора шахты как хочешь ругать на партсобрании. А теперь мастеру скажи слово, и он тебя уволит. Все.
Все были уверены в жизни. А сейчас этого ни у кого нет, даже у новых русских – не знают, не застрелят ли до вечера.
Шахтеры бывают богатыми и счастливыми
Как, например, Анатолий Петухов, брат Коли, того, который бастовать любит. Трезвый, рассудительный, спокойный человек. Он работал на Шевякова, но уже четыре года на знаменитой и богатой шахте «Распадская», сокращенно ее тут называют «Распад» (и вовсе не в честь Советского Союза):
– Забастовка 89-го? Были же предпосылки! Мы знали, что город Рига получал больше финансов, чем весь Кузбасс. Конфет не было, молока, а хотелось же детям. Но при любом бунте ведь всегда что всплывает? То-то и оно…
– А не боялись, что КГБ придет и всех разгонит?
– Да ну! Все ж чувствовали, что власть ослабла. Партбилеты тогда выкидывали, и ничего за это не было… Шахтеры тогда ходили по городу и проверяли холодильники у партийных работников. А там ничего интересного, засохшая селедка. Ну и перестали.
– А сейчас не пробовали холодильники проверить?
– Ты что! Сейчас же диктатура! А тогда был социализм.
– Какая именно диктатура, разная же бывает?
– Диктатура анархии. Диктатура! Раньше один мент ходил без пистолета, а теперь вон как, с автоматами и бронетранспортерами…
– Ну а Кокорин, вождь революции?
– Как можно Кокорина назвать умным, если уже к осени 89-го его кинули, как последнего пацана? Ему же дали «Шарп», телевизор (ну, всем тогда давали). А потом на совещании каком-то в Новокузнецке еще один дают. А тут его уже ждут, встречают – а, ты за два телевизора продался!
– Вы в 89-м на площади были, а летом 98-го ходили дорогу перекрывать?
– Не. Я огород сажал. Я прилично зарабатываю.
А тут же отец братьев-шахтеров, основатель династии Иван Денисович. В 78-м ушел на пенсию и с тех пор на огороде.
На вопрос о жизни отвечает:
– Нормально вроде.
Соседи-пенсионеры загалдели:
– Ты что, не говори «нормально»! Тебе что, жалко ужасу напустить? Эх, ты…
Он уточняет:
– Штанов, правда, не купишь, но на жратву хватает… Шахтеры, их трудный труд, а ни черта не плотют.
Любимый шахтерский политик
Ну это все так, разговоры. Знаете, один то сказал, другой это, ну и что. А вот чье мнение дорогого стоит, вот кто самый главный эксперт по междуреченской революции: Щербаков Сергей. Он в этой революции побывал на обеих сторонах баррикады, да так, что и там, и тут все его уважают. И тогда он был очень заметным и важным человеком, и сейчас при деле – вот на выборах в мэры взял 80 процентов голосов.
Щербаков был сначала шахтером и получил орден. Еще он к.м.с. по боксу. А летом того самого 89-го был вторым секретарем Междуреченского горкома КПСС.
– Почему партия не хочет с нами разговаривать? Что ж она спряталась за шторами? – орали смелые митингующие.
Щербаков вышел на площадь. К трибуне его не пускали, но он пробился. И стал разговаривать с рабочими.
– Страшновато было на площадь выходить. Но пошел как-то. Я говорил простые вещи. Я предложил штаб, чтоб цивилизованно разбираться, а не орать на митинге. И чтоб решить, чего мы хотим. Сначала требовали колбасы, мыла и портянок. Но я им объяснил, что надо серьезней требования ставить…
