мнению Совета»; государь российский внемлет только мудрости, где
находит ее: в собственном ли уме, в книгах ли, в голове ли лучших
своих подданных; но в самодержавии не надобно никакого одобрения
для законов, кроме подписи государя; он имеет всю власть. Совет,
Сенат, комитеты, министры суть только способы ее действий, или
поверенные государя; их не спрашивают, где он сам действует.
Выражение «le conseil d'état entendu»>4 не имеет смысла для
гражданина российского; пусть французы справедливо, или
несправедливо, употребляют оное!.. Правда, и у нас писали:
«Государь указал, бояре приговорили», но сия законная пословица
была на Руси несколько лет панихидою на усопшую аристократию
боярскую. Воскресим ли форму, когда и вещь, и форма давно
истребились?
Совет, говорят, будет уздою для министров. Император отдает
ему рассматривать важнейшие их представления; но, между тем, они 61
все будут править государством именем государя. Совет не
вступается в обыкновенное течение дел, вопрошаемый единственно в
случаях чрезвычайных, или в новых постановлениях, а сей
обыкновенный порядок государственной деятельности составляет
благо или зло нашего времени.
Спасительными уставами бывают единственно те, коих давно
желают лучшие умы в государстве, и которые, так сказать,
предчувствуются народом, будучи ближайшим целебным средством на
известное зло: учреждение министерств и Совета имело для всех
действие внезапности. По крайней мере, авторы долженствовали
изъяснять пользу своих новых образований: читаю и вижу одни сухие
формы. Мне чертят линии для глаз, оставляя мой ум в покое.
Говорят россиянам: «Было так, отныне будет иначе». Для чего? — не
сказывают. Петр Великий в важных переменах государственных давал
отчет народу: взгляните на Регламент духовный, где император
открывает вам всю душу свою, все побуждения, причины и цель сего
Устава. Вообще новые законодатели России славятся наукою
письмоводства более, нежели наукою государственною: издают проект
Наказа министерского, — что важнее и любопытнее?.. Тут, без
сомнения, определена сфера деятельности, цель, способы, должности
каждого министра?.. Нет! Брошено несколько слов о главном деле, а
все другое относится к мелочам канцелярским: сказывают, как
переписываться министерским департаментам между собою, как входят
и выходят бумаги, как государь начинает и кончит свои рескрипты!
Монтескье означает признаки возвышения или падения империи. Автор
сего проекта с такою же важностью дает правила судить о цветущем
и худом состоянии канцелярий. Искренне хвалю его знания в сей
части, но осуждаю постановление: «Если государь издает указ,
несогласный с мыслями министра, то министр не скрепляет оного 62
своей подписью». Следственно, в государстве самодержавном министр
имеет законное право объявить публике, что выходящий указ, по его
мнению, вреден? Министр есть рука венценосца, — не более! Рука не
судит головы. Министр подписывает Именные указы не для публики, а
для императора, во уверение, что они написаны, слово в слово,
так, как государь приказал. Подобные ошибки в коренных
государственных понятиях едва ли извинительны. Чтобы определить
важную ответственность министра, автор пишет: «Министр судится в
двух случаях: когда преступит меру власти своей, или когда не
воспользуется данными ему способами для отвращения зла». Где же
означена сия мера власти и сии способы? Прежде надобно дать
закон, а после говорить о наказании преступника. Сия громогласная
ответственность министров в самом деле может ли быть предметом
торжественного суда в России? Кто их избирает? Государь. Пусть он
награждает достойных своею милостию, а в противном случае,
удаляет недостойных, без шума, тихо и скромно. Худой министр есть
ошибка государева: должно исправлять подобные ошибки, но скрытно,
чтобы народ имел доверенность к личным выборам царским.
Рассматривая таким образом сии новые государственные
