– Может быть, – ответила я. – Только не в ближайшее время.
– Ты должна быть в курсе всех своих финансовых дел. – Он снял свои очки в золотой оправе и положил их на стол. – Не разрешай своему супругу держать тебя в неведении.
Ну почему они все сегодня говорят о Тиме? С самой помолвки Барри едва упоминал о моей свадьбе.
– Знаешь, Барри, я выхожу замуж не так скоро, как собиралась вначале.
Мне хотелось говорить безразличным тоном, но слова получились какими-то невразумительными.
– Пардон? – Он посмотрел на меня с удивлением.
– Свадьба, – коротко отрапортовала я. – Ее не будет.
– Изабель!
Ну почему все реагируют на это известие одинаково? Хоть бы кто-нибудь для разнообразия сказал «Какой стыд!» вместо того, чтобы дружно восклицать «Изабель!» и смотреть на меня так, словно я подхватила смертельную болезнь?
– Мы передумали, – продолжала я, – и отложили свадьбу.
Он продолжал меня разглядывать. Потом наконец произнес:
– Шарон будет очень расстроена. Она строила на этот день большие планы.
– Может быть, к концу года.
– Ты так думаешь?
– Я не совсем уверена.
Я не могла больше находиться в его кабинете. Мое самообладание куда-то улетучивалось. Я подхватила свою сумочку и отправилась в дамскую комнату.
Торчать там долго мне тоже не светило. Иначе кто-нибудь обязательно поинтересуется, не случилось ли со мной несчастья. Такое впечатление, что в нашем учреждении функционировала антенна, которая реагировала на все печальные эмоции: если кому-нибудь становилось плохо, об этом немедленно узнавали все окружающие. Они прекрасно чувствовали разницу между походом в туалет «по делу» и походом туда ради того, чтобы выплакаться вдали от чужих глаз.
Выплакаться меня что-то не тянуло. Я решила взять себя в руки и вернуться к рабочему столу. По дороге, взглянув в зеркало, я поняла, что Лесли была права: лицо землистого цвета, под глазами черные круги. Я пощипала себя за щеки, чтобы вернуть им цвет, но это не помогло. В таких случаях без косметики не обойтись! Но почему-то, выходя из дома, я выложила из сумочки косметичку. И теперь очень пожалела об этом.
– Хочешь, пойдем сегодня пообедать в паб? – предложила Ньям, когда я проходила мимо ее стола.
– Спасибо, но у меня много работы, – солгала я.
– Ты себя нормально чувствуешь, Изабель?
– Да, вполне.
Когда я подошла к столу, зазвенел телефон.
– Что я слышу? – Это говорила Марион, секретарша.
– Привет, Марион. Ты не могла бы перезвонить попозже? В данный момент я очень занята.
– Не играй со мной в прятки, Изабель. – Она была самая старшая из нас, где-то под сорок, замужняя женщина с тремя детьми. – Это правда?
– Если ты спрашиваешь про свадьбу, то да, правда.
– Но почему?
– Марион, прошу тебя!.. – Телефонная трубка стала влажной. – Я тебе все объясню попозже, не сейчас.
– Хорошо, – смирилась она. – Голос у тебя не очень. Береги себя, Изабель.
– Спасибо.
Рабочий день шел своим чередом. Я старалась сосредоточиться и игнорировала любопытные взгляды женщин. Мужчины тоже кое о чем были наслышаны, но все-таки не до такой степени. По крайней мере, никто из них не пытался комментировать мое положение.
К половине шестого я выдохлась окончательно. Лесли, Ньям и Анна уже ушли около пяти. Я выключила компьютер, заперла стол и позвонила Барри, что отправляюсь домой. Весь день мне казалось: все только и делают, что на меня смотрят, хотя это было не так. Наверняка все заметили на моем пальце неснятое обручальное кольцо и шептались, что это одна бутафория. Сенсационное известие – Тим Мэлон никогда не собирался жениться на Изабель Кавана! Как смею я носить на людях этот сверкающий бриллиант, как будто он действительно что-то значит? Это всего лишь побрякушка. И я не имею права ее носить…
В машине я сдернула кольцо с пальца и бросила его в бардачок. Рука без кольца стала казаться голой.
Чтобы добраться до дома через все пробки, мне понадобилось около часа. Семья сидела у телевизора. Мать сказала, что на сковородке есть приготовленные сосиски и спагетти и что она мне их разогреет, если я захочу. Я понимала, что она старается меня поддержать, но на самом деле просто убивала меня своей заботливостью. Лучше бы она мне крикнула, что я опоздала к ужину и теперь должна сама приготовить себе что-нибудь!
