– Да, скорпион тут, в сердце, – прижал он руку к груди.
Тиа придвинула к нему ближе свое легкое, из красного дерева сиденье, окованное золотом, и положила руку на плечо Бокакамона. От этого прикосновения он весь вздрогнул.
– Ты знаешь, я всегда была к тебе благосклонна, – чуть слышным шепотом начала Тиа, – но моя рука никогда не касалась твоего плеча… Теперь моя рука на тебе… Я знаю твое сердце… Твои глаза давно мне это сказали… Если ты поможешь мне в задуманном мною, тогда… ты положишь руки на мои плечи… Я…
Как ни был выдержан в притворстве этот старый царедворец фараонов, но и он растерялся от такой неожиданности. Он не знал, что делалось в сердце Тиа. Он знал одно, что в ней оскорблена царица-мать. Но он не знал, что сердце женщины сложнее и неуловимее сердца мужчины. Если бы он мог теперь проникнуть в сердце Тиа, то увидел бы, что вместо скорпиона там сидит и жалит больнее, чем сто скорпионов, хорошенькое личико с типом хеттеянки… Этот скорпион – Изе, ласкательное имя от Изиды, юная дочь хеттеянского царя, семитка с дальнего Востока. Эта со светло-каштановыми волосами Изида, годная во внучки фараону, вытеснила Тиа из его сердца. Он брал теперь ее с собою в поход – эту юную семитку – вместе с тремя старшими дочерьми (что тогда было в обычае[10]), а старшего сына оставлял в Фивах, словно слабую женщину. Она, Тиа, очень хорошо понимала, почему фараон не брал с собой Пентаура: эта светло-каштановая Изида чаще и охотнее засматривалась на сына, чем на отца.
Ни о чем этом не догадывался ошеломленный Бокакамон. Он только чувствовал на своем плече горячую руку Тиа, и у него закружилась голова… Эта Тиа, которую он видел каждый день как страж гарема Рамзеса, давно не давала ему спать. Ее красота была источником его тайных страданий… И вдруг эта гордая царица, это божество!.. Что она сказала!
Бокакамон выпрямился.
– Великий Амон свидетель, – сказал он задыхающимся голосом, – если ты повелишь мне низвергнуть колоссальные изображения Аменхотепа – я найду в себе достаточно силы, чтобы опрокинуть их ниц к твоим стопам!
– Нет, милый Бокакамон, – с ласковой улыбкой прошептала жена фараона, – он легче изображений Аменхотепа – и мы с тобой опрокинем его… Ты знаешь Пенхи, бывшего смотрителя стад фараона?
– Знаю, царица.
– А слышал ты, что его внучка, маленькая Хену, сегодня, во время священного шествия бога Аписа, удостоилась получить от него божественный огонь?
– Да, великая царица, мне говорили, что какая-то девочка остановила священное шествие бога и Апис принял ее просьбу. Так эта девочка – внучка Пенхи?
– Его внучка, Хену… А у Пенхи – ты сам знаешь – тоже скорпион в сердце.
– Я знаю это, царица; я знаю больше – у него крокодил в сердце.
Тиа взяла Бокакамона за руку и посадила на прежнее место.
– Слушай же, мой верный друг, – продолжала она шепотом, – страшная опасность грозит нам, всему Египту и нашим бессмертным богам. Ты знаешь хеттеянку Изиду, для которой отведено особое помещение во дворце?
– Знаю, царица: она, как и все женщины дворца фараона, в моем ведении.
– Знай же и следующее: она, этот светлоликий хамелеон, не верит в наших богов. Она поклоняется «единому солнечному диску». Мне достали ее молитву к этому богу – вот она.
Тиа нажала пружинку в ручке своего сиденья и из потайного ящика достала небольшой клочок папируса.
– Вот ее молитва, – сказала она, развернув папирус: – «Солнечный диск, о ты, живой бог! Нет другого, кроме тебя!» Понимаешь – нет другого!
– Понимаю, царица.
– Слушай же: «Лучами своими, – продолжала она читать, – ты делаешь здравыми глаза, творец всех существ! Восходишь ли ты в восточном световом круге неба, чтобы изливать жизнь всему, что ты сотворил, – людям, четвероногим, птицам и всем родам пресмыкающихся на земле, где они живут, они смотрят на тебя: когда ты заходишь – они все засыпают»[11]. Такова ее вера. Но это бы еще ничего. А вот что ужасно, вот где гибель для Египта и его богов: она, этот светлоликий хамелеон с дальнего Востока, склоняет к своей вере того, о ком мы говорим, не называя его по имени… Она – семя того народа, который страшен для Египта: этого народа не мог осилить даже великий Рамзес-Сезострис.
