А этот народ слушал Дейлоса развесив уши.
Атрей мрачно покачал головой. Надо пресечь подобные мысли, не допускать разочарования в собственных подданных, какими бы они ни были.
А самое главное, он обязан хранить веру. Бывают минуты, когда вера подобна воде прохладного горного источника в пересохшем горле – блаженству, которое принимают, не задавая вопросов. Но порой вера становится неуловимой или ее постоянное и незримое присутствие раздражает.
Дейлос не подозревал, что вызвал такую досаду. А может, знал: он не человек, а злой гений. Дейлос умел орудовать в своих целях рычагами сомнения и страха.
Но все его заговоры, коварные замыслы и преступления привели его не к власти и славе, а к поражению. Атрей твердо решил на этот раз позаботиться, чтобы поражение стало явным.
Атрей знал, что родные попытаются догнать его и поговорить. Но он был не расположен вести разговоры. Чтобы ни с кем не встречаться, он шел тенистыми коридорами, наслаждаясь тишиной и прохладой.
Ему никогда не видать свободы. Эта мысль являлась к нему и раньше, но с такой свирепостью еще ни разу. Она впилась зубами в душу и не собиралась разжимать челюсти.
Никогда, До самой смерти. А потом? Может, и смерть для него не избавление. Странно, что о свободе он раньше задумывался не так часто. Долг для него всегда был на первом месте. Но теперь он мечтал о свободе, как ни о чем другом – кроме Брайанны.
Он должен увидеть ее. И не просто увидеть. Но он готов довольствоваться самой малостью. Хотя бы разыскать ее и переброситься парой слов.
В покоях Брайанны не оказалось. Атрей уже думал, что она спустилась в пещеры, но тут же отверг догадку. Туда, где ей открылась страшная истина, она не вернется никогда.
Куда же она могла деваться? В Англии ей нравилось кормить птиц, слетающихся в парк возле лондонского дома Алекса и Джоанны. Птиц в Акоре множество, но во дворце их, кажется, никто не подкармливает...
Атрей вышел в садик у наружной стены дворца, обращенной к гавани. Этот садик существовал несколько тысячелетий, сюда мог зайти любой, но почему-то в тени деревьев всегда было безлюдно.
Брайанна сидела на каменной скамье у фонтанчика, который изливал воду в бассейн с золотыми рыбками. Увидев, чем она занимается, Атрей улыбнулся: Брайанна кормила птиц.
Даже робкие воркующие голуби в скромном сизом оперении осмелились присоединиться к целой стае дроздов, малиновок и местной разновидности пестрых стрижей.
Услышав шаги, Брайанна вскинула голову и замерла. Мгновение Атрей думал, что она вскочит и убежит, но она осталась на месте. А через несколько минут снова начала бросать птицам крошки.
Он присел рядом, не касаясь ее, но все-таки довольно близко. Найти он ее нашел, но теперь не знал, что сказать: мысли вертелись и путались в голове. Наконец Атрей выбрал самую, казалось бы, безопасную тему:
– Ну, как тебе суд?
Она подняла голову, словно решая, отвечать ему или не стоит. Потом вздохнула и с расстановкой выговорила:
– Как ты обещал, суд получился справедливым.
Ее ответ, подобный оливковой ветви примирения, стал победой, о которой Атрей даже не мечтал. Сдерживая радость, он осторожно продолжал расспросы:
– А Дейлос? Что ты думаешь о нем?
– Я не дождалась конца речи, но услышала достаточно. Он похож на змею в высокой траве – умный, коварный и опасный.
– И прекрасный оратор. Она нахмурилась.
– Ловкий лжец. Больше всего меня тревожит, что люди слушали его.
– Как и следовало ожидать. Мне было важно, чтобы его услышали.
– Даже если Дейлосу удалось переубедить их?
– Да, – кивнул Атрей, – но, по-моему, беспокоиться незачем.
В ее глазах мелькнули тени.
– Откуда такая уверенность?
– Любой оратор, умеющий говорить так же гладко, как Дейлос, плетет особые чары. На время слушатели поддаются им. Но потом, когда речь заканчивается, чары тают, и слушатели начинают задумываться. Дейлос во всеуслышание обвинил мою семью и меня особенно в предательстве интересов Акоры. Он попытался представить дело так, как будто мы поддались влиянию Великобритании и даже готовы допустить завоевание Акоры чужеземцами. А это полнейший абсурд. Далее он пытался утверждать, что убийство оправдано тем, что иначе его никто не слушал. Он уверял, что заботится о безопасности Акоры, и вместе с тем нарушил законы, создал беспорядки и подверг опасности всех нас.
