– Да, конечно. – Атрей – мастер хранить тайны, тем более такую. Но сколько он надеется скрывать ее? И зачем? Может, пора действовать? Бежать – но куда? А как же Акора с ее удивительной силой?
– Спустись на землю, – мягко попросила Джоанна, – ты куда-то унеслась.
– Мне бы умыться. – Брайанна откинула одеяло и спустила с постели ноги. На миг ей показалось, что на ногах она не удержится. Но глубокий вздох позволил ей выпрямиться и даже сделать несколько шагов.
– Тебе помочь? – спросила Джоанна.
– Нет. – Брайанна ушла в ванную и закрыла за собой дверь.
Когда она вернулась в спальню, Джоанны там не было. Вместо нее появилась Леони. Она переставляла тарелки с едой с подноса на столик у кровати. При виде Брайанны Леони улыбнулась. Но одними губами. Глаза остались настороженными.
– Ну почему ты отказалась от помощи? Ты же еще слаба.
– Я в порядке. Как Полонус? Пухлые губы Леони сжались.
– Хорошо еще, что жив остался. С ним говорили Маркус и старшие братья. Полонус нес какую-то чушь.
– Он верил в Дейлоса.
– Да, поверил безумцу. И это мой сын! А я думала, что знаю его.
– Каждый человек – загадка.
Ей принесли хлеб и мед, мягкий сыр, ломти курятины и яблочный пирог. Нежную и приятную еду, придающую силы.
Брайанна взяла кусочек хлеба, разломила его. Во рту пересохло.
– Почему он пошел за Дейлосом, Брайанна? Вы с Полонусом дружили с детства. Неужели он ничего не говорил тебе?
Потому что не вынес сомнений и неуверенности, свойственных молодости? Потому что не видел другого пути? Потому что перепугался, узнав, какая страшная опасность грозит Акоре?
– Спроси у ванакса, мама. Он все знает.
– У ванакса? Ему еще предстоит решить, как поступить с Полонусом и остальными членами «Гелиоса».
А Брайанна и забыла о них. Суд казался давним прошлым.
– А ты состояла в «Гелиосе»? – вдруг спросила Леони.
– Почему ты так решила?
– Я же не слепая, я видела, что ты чем-то недовольна. Ты куда-то уходила, думая, что этого никто не замечает. Елена говорила, в Илиусе ты стала пропадать еще чаще.
– И ты не попыталась остановить меня? Мать наполнила водой кубок и подала ей.
– Я считала, что твоим крыльям не мешает окрепнуть.
Брайанна запила хлеб водой, к ней начали возвращаться силы.
– Будь у меня крылья, я улетела бы отсюда. Слова были жестокими, и она это понимала. Леони прикусила губу, но спустя мгновение заулыбалась.
– Ты винишь нас за молчание.
Это был не вопрос, но Брайанна сочла своим долгом ответить:
– Не виню. Вовсе нет. Просто я потрясена.
Я всегда доверяла вам. Иначе и быть не могло.
– А теперь ты считаешь наше молчание предательством. Что ж, может, ты и права. – Заметив удивленно вскинутые брови Брайанны, Леони продолжала: – Удобнее всего было бы объяснить, что мы скрывали истину ради твоей же пользы, чтобы помочь тебе освоиться в новом мире. В этом объяснении есть доля истины, но лишь доля, как тебе уже известно. Мы хотели, чтобы ты смирилась с нами, полюбила нас и эту любовь не омрачали тени. Особенно этого хотела я. Стоило мне вспомнить о смерти твоих родителей, меня пробирал страх. А когда из Англии сообщили, что найти твоих родных не удалось, я подумала, что молчала не напрасно.
Она медленно села, на ее лице отразилась задумчивая грусть.
– Но я жестоко ошиблась. Теперь я понимаю это и сожалею.
Брайанна опустилась на стул напротив матери. Она смотрела на Леони и видела не только знакомое лицо. Ее мать была прежде всего женщиной. Со своими надеждами и мечтами, стремлениями и слабостями – такими же, как у Брайанны.
– Ты мечтала о дочери.
– Да, верно. После того как родились мальчики, мы с Маркусом еще трижды пробовали завести ребенка. Дважды у меня случался выкидыш, а в третий раз младенец родился раньше срока и умер.
– Я ничего не знала.
– Стоило ли говорить об этом? Теперь я вижу, что стоило. Елена твердила, что напрасно я пытаюсь родить еще одного ребенка. Напоминала о моем долге перед мальчиками и Маркусом, который поклялся, что не притронется ко мне, пока мы не позаботимся, чтобы я больше не беременела. Мне было тяжело отказываться от мечты о дочери, но едва я сдалась, как появилась ты. – Воспоминания вызвали у нее нежную улыбку. – Да, это была ты, Брайанна. Не кто-нибудь. Ты была такая храбрая. В первую очередь я узнала, что смелости тебе не занимать, и сразу поверила в это. За долгие месяцы, пока ты крепла, училась заново ходить, привыкала к новой стране и к новому дому, ты ни разу не расплакалась и ни на что не пожаловалась. Ты просто просыпалась по утрам и бралась за дело.
